— Это же дивизия! — обрадовался Усольцев. — Ну, фрицы, трепещите!
Всех по очереди обнял Емельян, Клима расцеловал.
— Сто лет тебя, Климушек, не видел. Жив? Цел?
— Как видишь, на усиление прибыл.
— А ты, Захарка, каким чудом сюда забрел?
— Ты ушел, и я за тобой. Это шутка, елки-моталки. Команда нам последовала: сматывать удочки. Вот мы и смотали их с Хафизовым. Его во взводе оставили, а меня снова в твое подчинение.
С новичком Усольцев тоже поговорил, узнал, что родом он из Ростова-на-Дону, слесарь, на заводе работал, десятилетку окончил русскую, а армянский язык тоже знает, и на войне с первого дня, успел даже в госпитале побывать. Ранили в Калинине, в уличном бою, а лечился в Саратове, откуда и прибыл в Сталинград.
— Вижу, все мы вояки с понятием, — сказал Усольцев.
— Только я неуч, — возразил Клинов.
— Не скажи, километра полтора пузом пропахал асфальт — это уже академия!
— Да, чуть не забыл, — спохватился Клинов. — Лейтенант велел передать, что ты, Усольцев, назначаешься комендантом особняка.
— Комендантом? Звучит. Коль так, быть и вам комендантами, — решил Усольцев и, чтобы обеспечить круговое наблюдение, за каждым закрепил комнату. Нечаев стал комендантом кухни, Гулько — коридор получил, Галстян — зал, а Клинов стал именоваться комендантом спальни.
— Подфартило тебе. Костя, — расплылся в улыбке Нечаев. — Мне бы к перинам, елки-моталки.
— Женатикам туда нельзя, — отпарировал Усольцев.
— Почему так?
— Есть причина. Верно, Клинов? Объясни Захару...
С рассветом засуетился трехэтажный дом. Усольцев, устроившись на кухне рядом с Нечаевым, хорошо видел все три его подъезда. Увидел и немцев, бежавших гуськом вдоль дома и скрывавшихся за дверью подъезда, который ближе других был к нашему переднему краю. Ожил и пулемет: дал несколько коротких очередей.
— Откуда бьет? — спросил Усольцев.
— Шут его знает. В окнах никого. Зови сюда Ашота.
Галстян с пулеметом тут же явился.
— Пристраивай пулемет у окна, — распорядился Усольцев. — Только аккуратно, чтоб не заметили тебя, Жди команды.
Немецкий пулеметчик умолк. Минут двадцать длилась тишина. Потом снова треск пошел. Теперь немец длинно строчил.
— На чердаке он, — произнес Галстян. — Оттуда блеснул огонь. Сам видел.
Из коридора явился Гулько.
— Что у тебя? — оторвался от окна Усольцев.
— Глухо. Нихто к нам не лезет.
— Все равно наблюдай. Могут нагрянуть. Будь начеку. Пулемет снова умолк и долго не подавал никаких признаков жизни. Усольцев услышал голос Клинова и пошел к нему. Тот доложил, что немцы покатили за дом орудие.
— Атаковать собираются, — произнес Усольцев. — Продолжай наблюдение.