Конец? Нет. Надо искать выход! Только без паники, спокойнее. Ага, кажется, есть... Нужен шепелявый. Где он? Емельян пошел к Ермолаю.
— Полицая не видел?
— Которого?
— Что дул наш самогон.
— Вона на своем возу дрыхне.
Подошел к нему. Растормошил.
— Цего надо?
— Самогон-первач киснет, — загадочно произнес Емельян.
— И где?
— В Загалье... У дружка... Поспеть надо... И тебе в Млынок привезу...
— Ну вежи.
— Надо побыстрее мешки сдать. Поговори с немцем, который у ворот стоит, чтоб вне очереди пропустил... Обещай шнапс.
— Это можно. — Полицай слез с телеги. — Поглязу тольки, хто там штоит.
Шепелявый пошел прямо к элеватору. Емельян не сводил глаз с него. Вот он подошел к одному из немцев и даже руку протянул... Ну, это хорошо... Немец заулыбался и одобрительно стал кивать головой. Полицай обернулся и взмахнул рукой.
— Эй ты, Жагалье, давай неси! — кричал шепелявый.
Емельян подошел к возу и коротко бросил Ермолаю:
— Берем «ум».
Ермолай понял. И они оба, взвалив на себя по мешку, в которых таились заряды, понесли их к элеватору. У самого входа Емельян сделал немцу поклон и отчетливо произнес:
— С добрым утром, гер комендант!
Почему «гер комендант», он и сам не знал, просто надо было польстить фрицу.
— Корошо, корошо! — немец махнул рукой во внутрь элеватора: мол, все в порядке, проходи.
Ермолай с Емельяном вошли в огромное чрево элеватора, где возвышалась гора зерна. Хлеб, добытый крестьянским потом, хлеб, которым можно было накормить сотни, нет, тысячи голодных! И он, этот хлеб, должен был вот-вот уплыть в неметчину, задарма достаться тем, кто уже обворовал всю Европу, а теперь обирает и Белоруссию... Так не пойдет! Вот Ермолай скинул свой мешок с плеч и вынул черную жестяную коробку, присыпав ее золотистым зерном. А Емельян пошел глубже в элеватор и сотворил то же самое.
Никто этого не видел. Мужики угрюмо заходили, молча, будто на похоронах, сыпали в кучу зерно и, потупя взоры, удалялись к своим возам. Еще сделали одну ходку Емельян с Ермолаем и тоже собрались в обратную дорогу.
— А шамогон игде? — не забыл шепелявый.
— Садись, поедем!
Полицай не согласился:
— Цасавому шнапш обещцал... Давай-давай.
— На, бери, — Емельян протянул полицаю бутылку. В этот момент раздался свист, за которым последовал выстрел, и визгом наполнилась элеваторная площадь. Появились конные полицаи.
— Никого не выпускать! — услышал Емельян чей-то повелительный окрик.
— Попались! — вырвалось у Ермолая.
Никто не мог понять, что стряслось. Мужики забеспокоились, ропот покатился по повозкам. Кто-то пустил слушок: «Партизан и подпольщиков ищут...» Неуютно почувствовал себя и Емельян: а если вдруг дозналась немчура про его заряды? Кто его знает, может, в отряд проник их осведомитель и обо всем успел донести?