— Сам щербатый, и фамилия под стать, — все смеялся Усольцев, а с ним и Ермолай. — Щербатый Щербак!
Шепелявый, потеряв всякую надежду быть отпущенным, успокоился и понуро брел за повозкой. Может быть, и появилась у него мысль шмыгнуть в сторону и скрыться за деревьями, но разве ускользнешь от бдительного взора Усольцева. Он ни на секунду не спускал глаз с полицая. Да и наган у него наготове.
— Жить хочешь? — вдруг спросил Усольцев.
— Хоцу, хоцу! — затараторил Щербак.
— Тогда слушай. Дело есть! Ты что обещал твоему дружку Баглею?
— Не сябр он мне... Прошто так...
— Ладно. Отвечай на вопрос.
— Шамогон. Скажав, шо у вас богато... А оно вон шо вышло...
— Встреча с Гришкой не отменяется. Сегодня же едем к нему.
— Ну? — оторопел Щербак.
— Ты слушай! Знаешь, где он живет?
— В мештецке, у ветлецебницы его дом.
— Один?
— С матерью-штарухой.
— Будешь нашим провожатым. Когда подъедем к его дому, постучишь в окно и скажешь, что привез бочонок, тяжелый, нужна его помощь. Понял?
— Ишшо ражок повтори.
— Ну и бестолочь, а еще в полиции служишь! — и Усольцев медленно втолковывал Щербаку его задачу.
— А дальше цаго буде?
— Дальше — не твое дело. Скрутим толстомордого и привезем в отряд.
— Тольки он верткий... Ш ножом и пиштолетом.
— Не пугай!
— Я не пужаю... Кажу, шоб ведали.
— Ладно, ладно. А тебе, Щербак, за помощь помилование будет. Ты ведь помог нам сжечь элеватор... Еще помоги!
— Вы?.. Я?.. — бормотал вконец оторопевший Щербак. — Я ж не палив елеватор.
— Мы сожгли его, а ты нам помог туда проникнуть. Теперь поняв?
— Воно шо!
До отряда осталась самая малость — с километр. Ехали молча. Усольцев с Ермолаем на телеге, а Щербак по-прежнему топал, изредка спотыкаясь, за возом. Небо хмурилось, отчего накрапывал мелкий осенний дождик. По всему было видно, что зарядил он надолго, может, и ночь прихватит. Усольцев, уставившись на шепелявого, мыслями уже был в местечке. Он еще не знал деталей, из которых сложится будущая вылазка, но варианты уже возникали... А вдруг этот Баглей не один? Или немецкий патруль дорогу перекроет? А вдруг... А вдруг... Всех случаев и неожиданностей ни одна умная голова не предугадает. Но все-таки нужно быть готовым упредить любую вражью уловку. Есть одно верное средство для победы — воля. Волевому человеку всегда легче, ибо он непреклонен, его никакой страх не остановит на полпути, он противник полумер, полудел. Однако воля не манна небесная, она в характере Емельяна, в его поступках — значительных и мелких. Он умеет заставить себя, если это нужно делу, людям и ему самому, конечно. Вот и сейчас никто ему не приказывал именно сегодня, не медля, отправляться на новое задание. После элеватора полагалось бы отдышаться, но нет, Усольцев сам себе отдал приказ — свирепый полицай должен быть убран с дороги!