Мы выпили.
— Что вы скажете по этому поводу? — Спросил Петр Никанорович. — Мне интересно ваше мнение, как человека стороннего.
Я долго смотрел на него, думая о своем. Все в напряжении смотрели на меня. Мне надо было сказать что-то правильное. То, что хотела бы, чтобы я сказал Рика. Сейчас это действительно было важно. Но я сказал то, что думал:
— В этом есть своя логика. Наверное это по-своему правильно.
Я действительно так думал. Но еще я думал о том, что если бы мне предложили выбирать, например, спасти страну или спасти сына, я бы не задумываясь пожертвовал страной. Это делает меня предателем? И что на самом деле правильно в этой ситуации? Какой выбор верен? Если природно — выживание рода требует, чтобы ты мог пожертвовать родными если это может помочь всему сообществу, но, с другой стороны, сердце всегда выбирает того единственного близкого, а на остальных, по большому счету, откровенно наплевать. Стоит ли действовать наперекор сердцу? Быть может сердце — это тот глубокий инстинкт, который подсказывает единственно верные решения? Начинаешь рассуждать головой и ошибаешься. Слушаешь сердце и все выходит верно. Ведь вполне возможно, что выживание вида зависит как раз оттого, что каждый индивид борется за выживание самых своих близких. За выживание своих собственных детенышей. Каждый. И получается все. Все за всех. Ты не можешь отвечать за все человечество, но вполне можешь позаботиться о своей жене и детях. И больше быть может ничего и не надо… Так малодушно… так не патриотично… Но почему же сердце просит поступать именно так?! Если представить на миг, что дети не смогут больше доверять своим родителям, не смогут доверять этому древнейшему инстинкту родительской преданности, если женщины будут знать, что их мужчины, их опора и стена, легко смогут пожертвовать ими ради благополучия чужих людей — ведь тогда мир скатится в хаос! Не останется самых светлых, трепетных и нежных чувств, которые придают краски нашей жизни. Мы станем пчелами. Трудиться на благо улья, не зная ни любви ни ласки. Упорядоченный хаос. Пустота. Бессмысленность. Наверное путь отца Рики, в теории вроде бы верный и достойный восхищения, на самом деле — путь в никуда. В мир боли и отчаяния, которые плавно переходят в равнодушие. Об этом я умолчал. Я не мог сказать это человеку, который потерял сына, доказывая свои убеждения. Ему спокойней в том мире, в котором он все для себя объяснил. И каким бы ни было мое отношение к этому человеку и его семье, я не хотел делать ему больно, даже пытаться.
— Во многом вы мне не понятны, — сказал отец. — Но я вижу, что вы не умеете лицемерить. И это хорошо. Это очень важно в человеке. В нашей семье не было лицемеров, и я никогда не допущу, чтобы они у нас появились. Впрочем, Рика не привела бы вас в наш дом, если бы вы в чем-то не соответствовали нашим требованиям.