— Когда ты вернешься, сможешь сделать хороший репортаж на эту тему. Просто бомба будет.
— Хватит репортажей. Нечего лезть куда не надо. Никто нас сюда не звал, никто сюда не звал Степана. Сами пришли.
— Не боишься вскорости стать частью этого маленького бизнеса? По-моему, у них женщины должны следовать за своими мужчинами.
— Я ничего не знаю о своем будущем, Денис. И не хочу смотреть дальше сегодняшнего дня. Быть может мое мировоззрение настолько поменяется, что я стану так же на все смотреть, как Руслан.
Она почему-то не решалась на меня взглянуть, все время отводила глаза, будто весь разговор был ей в тягость. И сам я, мое присутствие рядом с ней разрушало ее славный мир, в котором она сейчас жила и, кажется, вполне была довольна.
— Ты рысь, — сказал я. — Твой сын был прав, ты рысь. Вероломная, хищная, злая кошка. Твои родители удавились бы, узнай о тебе правду. Только Владимир это всегда видел в тебе. Теперь я понял что он имел в виду, когда говорил, что ты не такая, как они.
— А что ты знаешь о рысях, зоолог ты наш? — Усмехнулась она невесело и наконец взглянула на меня. Уставшие потухшие глаза. Не ее глаза.
— Одна из них недавно была моей женой.
Свадьба была не очень скромной. Мы не хотели никого приглашать, но в журнально-богемной среде нашего городка информация распространяется со скоростью света. Никого и не пришлось приглашать, все сами пришли. За день до торжества пришлось судорожно искать кафе, чтобы разместить всю публику. Мой банковский счет на следующий день после свадьбы был на последнем издыхании.
Впрочем, публика спасла меня от назойливого внимания Рикиных родственников, которых понаехало тоже немеряно. От них, кстати, мне помогал отбиваться Владимир, он оказался прекрасным громоотводом. Надо сказать, родня Рикина на него реагировала более чем странно. Он был для них вроде кумира и пророка. Что-то типа того. Одного его слова было достаточно, чтобы охладить пыл желающих поближе меня разнюхать дядек и теток, бабушек и дедушек, каких-то переростков-племянников и еще не знаю кого. Когда свадебная буря утихла и все разбились на пьяные кучки, Володька, еще более обессиленный праздничным днем чем я, робко попросил отпустить его спать.
— С ног валюсь, — выдохнул он. — Теперь вы и сами с матерью можете потихоньку слинять.
— Ты просто меня спас, — с чувством сказал я и пожал ему руку. — Даже не знаю чем тебя отблагодарить.
— Усыновишь меня, и мы в расчете, — хохотнул он.
— Заметано.
Рика тоже была чуть жива от усталости. Я видел, что свадебная кутерьма доставляет ей мало удовольствия. Ее сильно напрягал корсет, в который зачем-то затянули ее и без того безупречное тело, к тому же она хорошо налегала на водку за праздничным столом. Лицемерные поздравления ее многочисленной родни и наши бесконечные целования на публике по случаю возгласов "Горько!", похоже убили в ней все человеческое. Я посадил Владимира на такси и вернулся за Рикой. В зале вяло танцевало несколько парочек, большинство народу допивало и доедало то, что осталось на столе. Рики нигде не было. Кто-то сказал, что она вышла в фойе. На втором этаже здания был еще один бар, поэтому я решила, что она могла забрести туда. Но она оказалась в небольшом загончике, где были туалеты. Стояла и курила, глядя в окно.