— Да убери башку!
— Потом посмотришь, сам отвали… блин, глянь, ну ты чего тут повернулся-то…
— Мне не видно…
— Да какая разница, все равно это вырезать, — это уже Рене. — Сейчас пойдем в видеозал и посмотрим нормально. Только без ваших советов на этот раз! Я все равно половину выкину к чертовой матери.
— Не, тут нормально. Вчера вообще солнце все испортило и половина в стороне где-то. Ты тот еще оператор…
— Нефиг кататься было по всей поляне. Камера была зафиксирована. Все, отвалите оба! — Рене забрала у них камеру.
— Дин, жопа не болит? — хмыкнул Лаки.
— Да я твой стручок даже не почувствовал.
— Ну ты козлище!
— Это ты козлище!
Они замолчали, занявшись своим пивом. Лаки достал из сумки для камеры сигареты.
— Эй, а где весталка? — лениво спохватился Дин. — Она не утонула часом?
Я сразу же спряталась за куст.
— Клер! — позвала Рене
Я судорожно осмотрелась и, повернув голову в противоположную сторону чтобы создать иллюзию что я дальше чем на самом деле закричала:
— Я здесь! Сейчас приплыву. Здесь земляника!
— Ладно, мы пока здесь! — крикнула Рене.
Вокруг действительно было полно земляники. Я только сейчас ее заметила. Кроваво-красные капельки на траве. Я машинально начала обрывать ягоды и класть в рот. Никогда в жизни не пробовала я землянику. Видела на картинках, но чтобы вот так — в лесу… Да я и в лесу-то никогда не была. Так, пикники на даче у друзей — но разве это лес. Ягоды были вкусные-вкусные. Аромат из детства. Бабушка нас мыла земляничным мылом, и сейчас я с наслаждением впитывала в себя этот чудесный запах, остающийся у меня на губах.
А мои наглые уши были в это время заняты другим. Тем более что разговор летящий по воде становился интересным.
— У Рене всегда был утонченный вкус. Школа Поля, да, Рене? — насмешливо произнес Лаки.
— А что, в ней есть что-то особенное, да Рене? — поддержал друга Дин.
— Отвалите, — буркнула она в ответ.
— Это любо-овь крошка, это любо-овь, — пропел Дин и тут же вплел другой мотивчик, — любовь похожая на со-о-о-о-он…
Оба парня глумливо загоготали, но, видимо не встретив поддержки самой Рене, быстро успокоились.
— Что-то я не могу понять, — совсем тихо заговорил Лаки. Теперь мне приходилось прислушиваться изо всех сил. — А чего ты паришься-то? Что, есть причина?
— Кажется. — В голосе Рене проскользнула неуверенность.
— А что изменилось?
— Кстати, насколько я понял, — вмешался Дин, — из девчонок последних вообще никто не в курсе. И Поль нам сделал внушение помалкивать. Вроде раньше все знали и тебе полегче было, а?
— Думаешь, меня это не бесит?! — с неожиданным раздражением отозвалась Рене. — Мне еще весной было этого всего достаточно, а теперь опять вот… он не может успокоиться, все прется и прется сюда. Когда он свалит уже окончательно!.. Каково мне, думаете, такой образ, блин, жизни вести…