Благоухающий халат и чашка крепкого кофе привели в сносное расположение духа.
Мелькнула запоздалая мыслишка: «А если вот так на несколько лет, а?..» Сдохнуть можно. Он вздрогнул и пролил горячий кофе на голые ноги.
В это время зазвонил телефон.
— А, черт! — Славик опять дернулся, на этот раз ещё сильнее, и выплеснул остаток кофе на халат. — Ни сна, ни отдыха измученной душе…
Его беспокоила знакомая родовитой бабульки, чьим имуществом он так ловко распорядился.
— Вчера вас разыскивала. Следователь приходил, спрашивал: какой музей заинтересовался вещами, приналежавшими Евдокии Валериановне.
— И… что?
— Сказала ему, что недавно образованный филиал Музея военной истории. Я не ошиблась?
— Все правильно, — внезапно охрипшим голосом выдавил Доронькин.
— Внимательный такой, — продолжала женщина. — Спросил, на чье имя документы оформлены.
— А вы?
— Ответила, что на имя Шигина Константина Петровича. Он все это подробно записал. Попрощался с Евдокией Валериановной и ушел. Что все это значит, Вячеслав?
Ох, дура старая, застонал Доронькин, свяжешься с бабьем, сам не рад потом будешь. Этой старой кошелке тоже кое-что из бабкиного добра перепало. Даром только птички чирикают.
— Вы ему про меня говорили? — грубо спросил он.
— Нет. Может, Евдокия Валериановна вас упомянула, когда я чай заваривала на кухне.
— Он конкретно про какой-нибудь предмет, предназначенный для музейной экспозиции говорил?
— Нет.
— Тогда вот что. Про меня пока ни слова. Я по своим каналам постараюсь выяснить, откуда этот деятель вылупился. Не исключена афера. — Он врал таким наглым и уверенным голосом, что сам себе готов был поверить. — Договорились?
— Да, конечно, а если Евдокия Валериановна…
— Успокойте старушку, скажите, все в порядке. Я на вас надеюсь, как на себя, — многозначительно сказал он.
Должно же до этой маразматички дойти, что она тоже замазана в этом деле. А не сообразит, так можно и открытым текстом припугнуть. Без падежей.
После разговора несколько минут сидел в кресле. Ну, жизнь! Как он завидовал сейчас своему бывшему компаньону Борису, свалившему за рубеж. Эх, осесть бы где-нибудь на Западе… Как же, осядешь, оборвал себя. А с какими такими шишами? Одни долги кругом. Время отсрочки, данное бандюками, не безразмерное. Уехать бы куда-нибудь к едрене-фене, чтобы ни одна собака…
На этот раз телефонный звонок не застал его врасплох.
Никогда не бывает так плохо, чтобы не было ещё хуже, с издевкой успел подумать он и снял трубку.
На этот раз вести были не плохие. Звонил Костыль из Родоманова.
— Здесь он, сегодня приехал.