— За скотным двором, на старой навозной куче, там её до самого снега и старой и молодой навалом. И этой, значит, крапивой стегаешь поясницу. Потом на нее, на свеженькую, уложи мужика спать на всю ночь.
Доронькина передернулась.
— А не загубим так парня-то? — осторожно спросила она.
— Не загубим. Пусть потерпит! У нас так одна в бригаде своего вылечила, теперь к больнице даже не подходит. Попробуй, верное средство.
Бабка Варька согласно кивала головой, дескать, сделаю, как велишь.
И сделала. Будущий зять после такого народного лечения быстро встал на ноги.
— А уж как меня благодарил, как благодарил, — похвалялась Варька. — К жизни, говорит, вернулся, прямо в строй встал.
Излечившегося больного Лидка торжественно повела в Родоманово на танцы. Там парень не растерялся и присмотрел себе красотку, которой Лидка в подметки не годилась.
Скандал был на всю деревню.
— Зять — нечего взять.
Над Доронькиными потешалась вся Ежовка.
— Бесстыжие глаза, — плакалась Варька. — Вещички свои забрал и был таков. Мы его лечили, лечили… Встал на ноги и ушел к другой.
Лидка с горя, не догуляв отпуск, уехала в Москву.
Во всем, естественно, оказалась виновата Настя. Если бы не её замечательный рецепт, мужик до сих пор возле печки грелся. Где уж ему, болезному, на других баб зариться?
Бабке Варьке все, кому не лень, кололи в глаза, и она огрызалась, как могла.
— У твоей раскрасавицы Тамары, — пыталась подковырнуть бабушку Маню, тоже мужика нет.
— Развелись они, — спокойно отвечала Колькина бабушка. — Давно уже. Да и зачем им, городским, мужик, дров на зиму заготавливать не надо.
— Гони ты её в шею, ханжу старую, — говорила Настя свекрови. — Она тебе напоет… Я, что ли, виновата, что Лидкин хахаль к другой переметнулся?.. От зависти и злости собственный язык готова проглотить. Пимен померший ей теперь помешал.
Действительно, старая Доронькина, пережив дочкин позор и оставив на время Настю в покое, вернулась к своей излюбленной теме.
— Ты, Маня, не обижайся, — говорила Варька, — но только одно твое семейство в деревне Пимен не трогал.
— Выдумаешь тоже, — отмахивалась баба Маня.
— И выдумывать ничего не надо, у всех от него один разор. На кого ни глянет — беда приключается. Помню, в позапрошлом, что ли, годе прошел Пимен мимо Люськиного Ивановой дома, глянул на огород, и сразу огурцы горькие стали.
— Поливать хорошо надо, тогда и огурцы хорошие будут, — тихо замечала баба Маня.
Варька её не слушала.
— И ведь вот какой, — настырно гнула она свое, валя все в одну кучу. — Дочку свою, и ту не пожалел, когда она поперек него пошла.