Игра здесь шла скорее на интерес. Выиграть или проиграть при тех маленьких ставках, которые делались, можно было рублей 200–300, максимум — 500. Обычно это был классический преферанс, или сочинский, как его ещё называли, который как раз и предполагал участие четырех человек.
Небольшие ставки всех устраивали. Где ещё можно было вот так сыграть по маленькой, пощекотать нервишки, пообщаться, водочки выпить под нехитрую закуску, основу которой составляла закупленная в магазине нарезка? Недорогое нехлопотное удовольствие для одиноких мужиков.
Для необщительного, трудно сходящегося с людьми Першина встречи за карточным столом стали настоящей отдушиной. Он понимал, что это ещё один способ отгородиться от реальной жизни. А что ещё оставалось делать?
Пустая квартира, которая постепенно превращалась в холостую берлогу, бесперспективная работа в институте, — все было тоскливо и безрадостно. Иногда случались небольшие подработки, которые позволяли как-то выживать. Что ещё у него было, кроме этого?
Николай тем временем чертил на чистом листе бумаги «пулю».
— Кстати, — оторвался он от своего занятия, — я недавно узнал, что старое название «горы» — «курочка».
— Вот сейчас мы эту «курочку», которая по яичку несет, и распишем, — отозвался Вадим.
Доронькин, устроившись поудобнее в низком кресле, картинно поплевал на короткие пальцы и взял колоду.
— Давно не брал я в руки фишек.
— Целую неделю, — засмеялся Костыль.
— Разрешаете? — соблюдая ритуал, спросил Славик и облизал полные губы. — Старшая сдает.
Он перетасовал карты и обернулся к Вадиму, сидящему справа:
— Сними «шляпу».
Тот сдвинул несколько карт.
Доронькин сдал каждому по одной.
— Дама, — бросил на стол Николай даму пик.
— Валет, — Славик открыл валет червей.
— Девятка, — сказал Костыль.
У Вадима оказалась семерка треф.
Расселись по старшинству. Вадим и Костыль поменялись местами.
Николай, у которого была самая старшая карта, стал тасовать колоду.
— Мужики, может, выпьем по первой, чтобы руки не дрожали, — предложил Костыль.
— У кого они дрожат-то? — остановил его Доронькин и почему-то вздохнул.
Славик, несмотря на улыбочки и обычные прикольчики, нервничал. Его что-то беспокоило, но он скрывал свое состояние, пытаясь держаться раскованно и непринужденно. Если бы Николай был меньше занят своими мыслями, он непременно обратил бы внимание на настроение приятеля.
Предложение Шигина не поддержали.
— После распасовки хряпнем, — сказал Доронькин.
По неписаным законам хозяин квартиры, у которого собирались расписать «пульку», заранее запасался выпивкой и закусками. Партнеры потом скидывались на общий стол, чтобы никто не был в пролете.