Та засмеялась и принялась с трудом застегивать поношенное платье Элизабет Черчилл.
— Хотела б я знать, Эбби, что у тебя на душе.
— Наверняка то же, что у тебя.
— Злишься ты когда-нибудь?
— Часто.
— Однако никак не проявляешь этого.
— А зачем?
Алиса вздохнула.
— Иногда я думаю, что ума у тебя больше, чем кажется.
Девочки стояли рядом, глядясь в зеркало.
— Вот и хорошо, — заметила Эбигейл, — потому что у меня почти ничего больше нет.
«Бедняжка Эбби! — подумала Алиса. — Дурнушка дурнушкой. Невысокая, худенькая и все же выглядит старше своих тринадцати. Уже маленькая женщина. Волосы жидкие, рыжеватого цвета, глаза маленькие, бледно-зеленые. Один нос только ничего, да и то кончик зачастую розовеет. К тому же у нее дурная привычка наклонять голову, словно из нежелания показывать людям такое невзрачное лицо. Хорошо, что она умна и умеет сдерживаться».
— Интересно, — мечтательно сказала Алиса, — что нам уготовила леди Мальборо.
Она наморщила лоб, с лица ее исчезло взрослое выражение, наложенное тяготами жизни, и она стала выглядеть обычной одиннадцатилетней девочкой.
— Эбби, я не хочу уезжать. До чего я ненавижу бедность! А ты?
Эбигейл пожала плечами.
— Что толку ненавидеть? Мы бедны — и тут ничего не поделаешь.
— Тебе никогда не хотелось стать влиятельной… как она? Представь, что налетаешь, как ураган, на бедных родственников…
— Я ни разу не видела урагана и не знаю, как он налетает.
— Неужели у тебя нет воображения? Конечно, нет… есть только обычный здравый смысл. И когда ее милость подыщет тебе местечко, ты примешь его с благодарностью, будешь тихо, старательно выполнять свою работу, что сделает честь даме, которая тебя рекомендовала, а я…
— А ты будешь делать то же самое.
Алиса с улыбкой посмотрела на сестру. Чего еще от нее ждать? Платья, доставшиеся от богатых девочек, ей не помогли, выглядит она в них так, будто на ней рабочая одежда. Но, может, раз она бедна и вынуждена благодарно принимать ничтожные милости, то даже лучше быть невзрачной и скромной, сдержанной и работящей.
Леди Мальборо вошла в дом, и он тут же стал казаться в десять раз меньше, хуже, беднее. Ее громкий голос, как казалось Эбигейл, сотрясал его до фундамента.
Маленькая семья подготовилась к приезду богатой родственницы. Эбигейл, теперь самая старшая, была тихой, смиренной, замкнутой; Алиса испуганной, мгновенно утратившей всю свою язвительность; а Джон размышлял, придется ли ему служить вместе с братом в таможне или можно надеяться на место в армии.
Леди Мальборо оглядела всех, остановила взгляд на Эбигейл и осталась довольна тем, что увидела. Эта девочка хорошо заботилась об остальных и сознавала свое положение. Она взрослела не по годам. Ей тринадцать, но ответственность сделала ее похожей на шестнадцати— или даже семнадцатилетнюю.