— Что там написано? — спросил Крюков.
— Это по бурхуйски, — ответил Морокл, — вытирайте ноги, пожа.
— Пожа? Что такое пожа?
— Ну, дальше затерто. Видно часто вытирают. Видишь тапки? И мы вытрем, не гордые. На Совет летают все, кому ни лень. Даже бабушки летают, чтобы совета спросить, когда им лучше этим летом маго-маго посадить. На планете, знаешь ли, любой совет дать могут. За определенную плату, конечно.
— Я очень рассчитываю, — сказал Крюков, и почувствовал, что начинает сильно волноваться.
Подобное волнение обычно возникало у него при виде подобных дверей и подобных же ковриков. Они означали, что за дверью находится кто-то, несоизмеримо выше по должности и значению. Даже молоденькие девушки, печатающие ИНН, или выдающие зарплату в бухгалтерии заставляли Крюкова безумно волноваться. В такие моменты он ощущал себя мелкой песчинкой, застрявшей в огромном механизме Общества, и угодившей в глаз какой-нибудь Важной Персоне. Однажды зайдя на пять минут в кабинет к директору, подписать кое-какие бумажки, Крюков едва не потерял сознание, но сдержался ценой неимоверных усилий, хоть и пропотел насквозь.
Проглотив несуществующую слюну, Крюков помялся с ноги на ногу:
— Ну, пошли что ли?
— Пошли, — Морокл ухватился за дверную ручку и потянул ее на себя.
Дверь бесшумно отворилась.
За дверью обнаружился небольшой кабинет, залитый мягким светом неоновых ламп. Около одной стены стоял аквариум литров на пятьсот, в котором плавали редкие (двухголовые и пернатые) рыбы. Другая стена была заставлена шкафом с папками. А посередине стоял стол.
А за столом… сидела, видимо, секретарша.
Крюков почувствовал, как ему стремительно становиться плохо.
Секретарша подняла одну из шести голов и улыбнулась левым (в нижнем ряду) ртом:
— Морокл? Чертяка! Вас-то мне и надо!
Глава четвертая, в которой дают советы, но совсем не те, которые хотелось бы.
Не привыкший к виду секретарш с далеких планет, Крюков схватился за сердце и попятился назад. Однако спина его уперлась в нечто шероховатое и необычайно твердое. Обернувшись, Алексей увидел, что дверь исчезла, а ее место заняла кирпичная кладка (прескверно, стоит заметить, сложенная). Еще не успевший как следует взяться цемент размазывали лопаточками два паукообразных существа маленьких размеров с голубыми кепочками на головах и в голубых же костюмах рабочих.
— Что за фамильярность, осмелюсь спросить? — между тем возмутился Морокл, который, наверное, видел существ и похлещи секретарши, — прошу обращаться ко мне не иначе, как господин Эдуард Ф. Морокл.
— Эдик, значит? — сощурилась одновременно нескольким десятком бусинок-глаз секретарша.