Из блаженного состтояния меня выводит даже не сигнал, а яростныйвопль Юрда: «Сзади!!!», пришедший вместе с холодом вдоль хребта, и я уже знаю, что времени на размышления не остается, резко заваливаюсь влево, падая боком в мокрую от матово блестящей росы траву, уже в падении сгибаю правую ногу в колене, метательный нож на голени удобно ложится в ладонь. Короткое «Цвень!» арбалетной тетивы и свист стрелы ливаются, кажется, в один звук, переворачиваюсь на спину — кажется, что очень медленно — и тут же вижу два четких силуэта на тропе, второй арбалет медленно поворачивается ко мне, и не существует уже ничего, кроме него, шарахаю по арбалету знаком Силы — все, что сейчас можно успеть, — стрела входит в землю в полутора шагах от меня с глуховатым стуком. И тут же нож покидает мою руку, поддерживаемый отчаянным импульсом Силы, одна из фигур на тропе запрокидывается, вскинув к горлу руки. Моментально снова оказываюсь на ногах, ладонь холодит лезвие длинного кинжала, висящего на поясе. Оставшийся противник времени не теряет, тянется к длинному мечу у бедра. Снова посылаю сталь в полет, на момент слившись с ее холодной, смертоносной остротой, короткий лязг. У него стальной воротник, змейство! Еле успеваю вытащить меч, звон столкнувшихся клинков оглушает, переношу левую руку на лезвие, шаг вперед — в левую стойку, — глубокий выпад, чувствую, как меч входит в упруго-податливое, короткий крик, ответный удар чиркает по кольчужной груди, выдергиваю свой клинок, полшага назад — и рублю сверху вниз. Кончено…
Рот убитого приоткрыт, тускло отсвечивают широко распахнутые глаза. Знакомое лицо… Это ж один из арбалетчиков, дежуривших сегодня во время переговоров там, у машины! Со всех сторон приближаются голоса, поднимаю голову и вижу огни факелов. Звон оружия и крики явно кучу народу собрали, а я стою здесь над двумя убитыми и со свежей кровью на клинке. Комментарии излишни. Они дрались за меня — я их убил. И что б я теперь не рассказывал — неубедительно, чего не выдумает какой-то пришелец, да еще и Чародей, чтоб оправдаться… А этих двоих тут знают давно, а поскольку они мертвы, знают их с лучшей стороны. Я рванул завязки у ворота, словно уже чувствуя петлю на своей шее. Люди собрались, теперь и я, и убитые находимся в центре круга диаметром метра три, освещенные двумя десятками факелов. И все смотрят на меня, на лицах — ни ненависти, ни осуждения даже, только какое-то отчуждение. У моих ног лежат двое, которые несколько минут назад были чьими-то мужьями, братьями, отцами… Честное слово, когда меня потащат к ближайшему дереву, я и пальцем не пошевелю… Среди собравшихся замечаю Вилли — он смотрит не на меня, а каким-то затравленным взглядом обводит толпу.