Я сполз спиной по мокрому шершавому стволу и как завороженный уставился в непроницаемый зрачок ствола. Одно короткое движение пальца — и все, все проблемы решены, не надо больше спасаться, прятаться, убегать… Я на некоторое время прижался лбом к холодному металлу, потом медленно и тщательно спрятал пистолет обратно под тельняшку, поднялся, скрипя зубами. Не дождетесь! Все эти твари только того и ждут, чтоб я пулю в лоб себе пустил. А у меня еще на этом свете кое-какие не сделанные дела остались. Дэн. Это он меня втравил во все это, это он преследует меня. Я его отыщу и всажу ему все три пули в его сволочную башку. Но сначала он мне все расскажет. Я заставлю его рассказать. Я с ним сквитаюсь — и за себя, и за Хельга, и за всех остальных…
Я прислушался к Юрду, определяя направление. Даже своему Камню не знаю, можно ли верить — Серого-то он не засек… Словно в ответ на мои мысли, пришла информация от него: «Серые всегда прячут Силу». Утешительно. Все что-то прячут. И Хельгу, оказывается, было, что скрывать. Названный брат…Клятва Хлеба, Крови, Вина и Огня… А теперь выясняется, что его ко мне приставили, заставили следить за мной… Нет, не хочу я сейчас об этом думать. Надо идти. Идти в Столицу. Там меня ждут Роджер и Гельда. А что если она тоже кем-нибудь ко мне приставлена? Тем же Серым Братством, например… Нет, не может быть этого! Не должно. Это надо было рассчитать, что я решу уйти от Даэла, вздумаю ее с собой прихватить, уцелею в драке с Монахами… Кстати, Серые Братья управляют нежитью, так что Монахи вполне могли быть частью сценария… Нет, не могло быть такого! Уж в Гельде-то я уверен. А вот сейчас пойдет она в Столицу с Роджером, а там орденцев куча, а пойти она точно пойдет, я ее знаю. И сцапают ее там почти наверняка. И останусь я вообще один в этом мире. Один против мира. Ну и ладно, раз весь мир против меня — тем хуже для него. Меченосец против всех…
Потом на меня вообще нашло что-то вроде истерики, навалилась дикая жалость к себе. Этого момента я почти не помню, я шел, говорил сам с собой и с воображаемыми собеседниками, ругался во весь голос. Кажется, при этом даже плакал — не знаю, физиономия все равно была мокрой от дождя. Меня хватало только на то, чтобы удерживать направление, я не чувствовал уже ни боли, ни усталости — шел, как заведенный, как автомат, спотыкался, скользил на мокрых корнях и раскисшей глине, падал, поднимался, и снова шел…
Не знаю, то ли инстинкт сработал, то ли что еще, но в какой-то момент все ощущения как-то разом вернулись, и я обнаружил, что уже порядком рассвело и иду я между наезженными колеями, чавкая мутно-желтой водой, скопившейся в многочисленных следах копыт. А еще я обнаружил, что зверски устал и дальше идти не в состоянии. Да, попадись там, в лесу, на моем пути оборотень, лешак, орденец — да просто любой молодец с большой дороги — и быть бы мне легкой добычей. И плечо при свете выглядит достаточно скверно. Ладно, не могу же я бесконечно топать…