Он улыбался - улыбались глаза, улыбались щеки, улыбался нос, губы и подбородок, и лица его я не мог разглядеть, как нельзя уловить форму слишком ярко блестящей вещи. Здесь была не одна, а целая сотня улыбок, приветливых и веселых, радостных, ласковых и еще бог знает каких. Он похож был на человека, который надел на одну сорочку сразу дюжину галстуков, и я удивился, что это не было противно. Немного забавно, немного любопытно, немного утомительно, но не противно.
Он терпеливо ждал, когда я признаю его существование, а пока что руками старательно мял спортивного покроя кепи, словно извиняясь за то, что он весь такой холеный и глаженый.
- Нет, я не снюсь вам, поверьте, - сказал он просительно и как-то по-новому заиграл своими улыбками, - я действительно существую, поверьте пожалуйста!
Был на нем отпечаток неуязвимости, казалось - упади он с самой высокой горы, прокатись по самым зазубренным скалам - и тогда с ним ничего не случится, не появится ни пылинки, ни пятнышка. Но и это не было противно.
Он отчаялся, видимо, доказать свою материальность, на мгновение его улыбка сползла куда-то к ушам, и в глазах мелькнула беспомощность.
- Вронский! - он поднялся и шагнул мне навстречу. -Сценарист, Юлий Вронский!
- Здравствуйте, я догадался, - соврал я в виде ответной любезности, - как вы узнали, что я приехал?
- В этом городе новости порхают по воздуху, оттого здесь все про всех вс" знают, - тут он внезапно напустил на себя серьезность, то есть оставил одну только дежурную приветливую улыбку. - Но сначала обсудим дела: мне отвели целый дом - я хочу вам уступить половину. Вид на море, собственный вход и никаких консьержек.
Обсуждать было, собственно, нечего. Я застегнул чемодан и взялся за ручку, но мой новый знакомый остановил меня:
- Зачем вам носить тяжести? Отправим за ними кого-нибудь.
- Гм... - только и нашелся я, но послушался.
Мы вышли на улицу. Город, пыльный и серый, залитый беспощадным солнцем, выглядел скучно и не имел ничего общего с карнавальным городом вчерашней ночи.
Пока мы шли через центр, мой спутник все больше меня забавлял. Прохожих почти не было, и все же он дважды поздоровался с кем-то. Он показал мне почту, редакцию местной газеты, городской совет и райком. Помахал рукой кому-то в окне больницы и довольно приятельски поздоровался с седым и важным шофером "газика", дремавшим за рулем у райкома, которого тут же и послал за моим чемоданом.
- Вы давно здесь? - спросил я, как мог, осторожнее.
- Почти неделю, - он улыбнулся самой виноватой из своих улыбок.