– Да если бы карикатура! – мрачно заговорил опытный дядя Семен. – Ты посмотри, с какой она тщательностью все ее недостатки выпячивает! Не‑ет, это не карикатура, Леня, – это работа. Причем не самая плохая… Только что ж она ее так не любит, Тамару‑то свою?.. Ох, бабы‑бабы… Загадкой были, загадкой остались…
– Слушайте, а может, все просто? – встрепенулся Арчеда. – Она же ее до сих пор только на службе отражала! Знаете, как бывает? Дома – лапушка, а на службе – сволочь сволочью…
– М‑м… дай бог если так… – промычал дядя Семен. – Может, ты и прав. Присмотрится, обтешется…
Персоналия Тамары Истриной шла уже с добычей обратно. Приблизившись, одарила развратной улыбкой – и сразу стало заметно, что один из передних зубов у нее – кривоват, а другой нуждается в починке. Бросила на стол потрепанную, но явно свежеотраженную колоду карт.
– Хотели новенькую всучить, нераспечатанную, – презрительно сообщила она. – Нет уж, говорю, нераспечатанной сами играйте…
– Спасибо… – растерянно поблагодарил культурный Леонид Витальевич, но ответа не получил.
Отражение Истриной скрылось в павильоне, и там вскоре стало шумновато.
– Да нет, не так, не так!.. – слышался ее капризный, с хрипотцой голос. – В том‑то и дело, что все должно быть тусклым! До того момента как я войду, все должно быть тусклым…
– Нет уж, позвольте решать это мне… – дребезжал в ответ распорядитель.
Мужчины посмотрели на карты, потом друг на друга.
– Кстати, – сказал Василий. – Про Ирину ей говорить?
Призадумались.
– Нет. Ну ее к черту! – мрачно молвил дядя Семен. – Тут же сбежит…
– Может, оно и к лучшему…
Снова задумались.
– Как хотите, а распорядитель наш – придурок редкостный, – подытожил впечатления Леонид Витальевич Арчеда.
Егорка молчал.
А потом наступило утро. В павильоне уже корректировали солнечный луч, падающий из лишенного шторы окна, и ругались насчет пылинок. Затем наконец прозвучало:
– Полупалов, приготовиться!..
Василий встал.
– Ну что… – произнес он без особой радости. – Пойдем ломать комедию. – Вздохнул и признался с горечью: – Не представляю, как с ней в паре работать!
Персоналия Тамары Истриной уже стояла возле ртутно‑серого куба и скорее лыбилась, чем улыбалась. Косметики на ее лице было отражено в избытке.
– М‑милый… – сказала она Василию и вытянула губы хоботком.
Он взял ее под руку.
– Шампанское!.. Цветы!.. – скомандовал распорядитель.
Кто‑то из невидимой обслуги сунул Василию большую бутылку, а Тамаре – завернутые в целлофан алые розы.
– Внимание! Истрина! Полупалов! Ваш выход…
Василий приоткрыл дверь и ступил в отражение комнаты первым. И то же самое сделал его оригинал в прямоугольном зеркале, висящем на противоположной стене. Брови у обоих одновременно вздернулись, рот виновато скривился.