Почти счастье…
Рубеус.
Коннован спала, теплое дыхание ласково щекотало кожу, и с каждой минутой лежать неподвижно становилось все сложнее.
— Что? — она спросила это, не открывая глаз. — Ты смотришь.
— Смотрю.
Чуть хриплый ото сна голос, спутанные волосы белым шелком скользят между пальцами, неожиданно-горячая кожа… смех-мурлыканье и маленькие ладошки упираются в грудь.
— Прекрати.
— Почему?
— Не знаю, — в глазах сгорают искры смеха.
— Уходить пора, время… и мне нужно возвращаться.
Выскальзывает из рук, маленькая рыбка, девушка-призрак, запах инея и лаванды.
— Я не отпущу тебя.
Плевать на Карла, плевать на то, что подумают, Рубеус просто не мог себе представить, как будет существовать дальше без нее. Наверное, никак.
— Отвернись, — попросила Коннован. Ни за что. Тогда отворачивается она, пытается быстро надеть платье и путается в шелковом тумане, который нарочито медленно стекает вниз, заботливо обнимая, обрисовывая каждый изгиб, каждую ямку… наверное, с ним что-то случилось этой ночью… да нет, ночь только-только началась и действительно пора вставать, хотя бы для того, чтобы не дать ей уйти.
Внизу пусто и тихо.
Почти пусто, Мика ждет, опираясь на стену…
— Вижу, воспользовался моим советом, — она вежливо улыбается. — Я же говорила, трахнешь, легче станет. Хотя и не думала, что она уступит так быстро. Что ж, остается поздравить тебя с победой.
С каждым словом выражение лица Коннован менялось.
Вот и все, теперь точно конец, даже если он сейчас собственными руками свернет Мике шею, это ничего не изменит.
От пощечины Рубеус уклоняться не стал. Черные когти, разодрав кожу на скуле, пробили щеку насквозь. Больно. Но ей еще больнее. Уходит. Быстро. Нужно остановить, объяснить… а он стоит и смотрит. Мятый шелк похож на черные крылья, рваные и беспомощные.
— Милая сцена, — Мика подошла сзади. — А я-то гадала, куда ты исчез… она хоть ничего? Или ничего особенного?
Убить. Сейчас и здесь. Вырвать горло этой суке, которая просто так… Мика отступает, чуть покачиваясь. Она же не в себе. Пьяна? Нет. Другое.
— Сходи, попроси прощения, объясни, что ты хороший, а я плохая. Она простит. Наверное. А может и нет. — Мика икнула и, зажав рот ладонью, пробормотала. — А мне, наверное, отдохнуть пора… всю ночь на ногах. Слушай, извини, у меня после травки в голове бардак, потом поговорим, ладно?
— Потом ты уйдешь отсюда. Не знаю куда, но уйдешь. Или я тебя убью.
Злость исчезла, Мика не виновата, она такая, как есть, и ему следовало бы предвидеть.
Снова не успел, не защитил.
Коннован.
Унизительно. До чего же унизительно. Я чувствую себя так, будто искупалась в грязи. Я думала… надеялась, что значу для него хоть что-то. А выходит, Мика посоветовала переспать со мной, и Рубеус воспользовался советом.