— Не знаю, удастся ли ему изменить мир, но мой мир он меняет, — чистосердечно отвечал Бартоломеу.
— Вы анархисты?
Бартоломеу ничего не знал о движении анархистов. Ему не было известно, что Пьер Жозеф Прудон, идейный вдохновитель этого движения, возникшего в 19 веке, выдвигал тезис о построении нового общества, способного расширить права человека и освободить рабочих от эксплуатации промышленным капиталом. В этом новом общественном порядке, созданном организованными рабочими, люди относились бы к своим партнерам справедливо и развивали бы свои возможности. Анархисты не признают ныне действующее правительство, его законы и распоряжения. Они предпочитают жить под собственным управлением. Без опеки государства человек, по их мнению, был бы свободен.
Учитель не разделял основной идеи анархистов. С его точки зрения, человек, не руководствующийся конституцией и не подчиняющийся государственным институтам, творил бы кошмарные жестокости, уродовал бы права других людей, убивал, грабил, жил бы по своим собственным законам и демонстрировал беспрецедентную дикость. Не хотелось ему также, чтобы возрождалось движение хиппи, возникшее во время американо-вьетнамской войны. Чувство разочарования, охватившее молодежь из-за этой войны, породило крушение надежд, связанных так или иначе с государственными институтами. А это, в свою очередь, породило движение за мир и любовь, однако же без каких бы то ни было социальных обязательств.
Проект торговли мечтами, наоборот, был насыщен обязательствами перед обществом, в особенности в том, что касается прав человека, свободы и психического здоровья. Поэтому тем, кто решил следовать за учителем, он рекомендовал не отказываться от своих общественных обязанностей. И лишь отдельных людей, возможно, наиболее экстравагантных, он брал себе в ученики.
Бартоломеу не знал, что мы не анархисты. И хотя этот экстравагантный ученик не понял сути вопроса, он дал ответ из области наивной философии.
— Послушай, дружок, я понятия не имею, анархисты мы или нет. Что мне известно, так это то, что до самого последнего времени я не знал, кто такой я сам.
— А теперь знаете? — продолжал интересоваться интервьюер.
Ответ нашего друга окончательно поставил репортера в тупик.
— Теперь? Теперь я знаю еще меньше. Я не знаю, кто я такой и что я такое, ибо то, как я раньше себя представлял, оказалось неправдой. Сейчас я принимаю противоядие от того, кем я был, для того, чтобы стать тем, кем я являюсь сейчас. Пока я еще не понимаю, кто я такой, но я ищу себя. Понял, нет?
— Нет! — честно ответил репортер, в голове которого роились одни сомнения.