— Вот короста печенежская! — возмутился всадник, огрев его по крупу плашмя мечом. Конь заплясал на задних ногах и пустился вперед крупной иноходью...
Красный конь летит по ковыльной степи. Всадник все так же свободно сидит на спине неоседланного печенежского скакуна и шпорами иногда подгоняет его. Ветер свистит в ушах, играет молодецкая кровь — веселит душу. Будь осторожен, гонец! Ворог рыщет вокруг...
Но всадник скачет, не оглядываясь. Он по-прежнему беспечен. Такой уж легкомысленный он человек, этот Летко Волчий Хвост. Везучий. Недаром воевода посылает его в самые опасные дозоры, на самые трудные дела. Пять лет Летко в боевом седле. Лихо орудует мечом и копьем: в десятках стычек побывал на передовых рубежах Руси, и хоть бы одна царапина...
Показался Киев на той стороне Днепра. А вот и перевоз. Навстречу спешат, срывая луки, готовя арканы и мечи, пятеро всадников. Высокие шлемы, червленые щиты — свои! Летко повернул коня навстречу.
Передний наездник, саженный молодец лет двадцати, наставив стрелу на Летку, крикнул угрожающе:
— Остановись, коль голова дорога! Летко осадил коня.
— Не дорога ль она, коль всего одна. Пошто горланишь? Не видишь, свой!
— Свои курей крадут. Конь не наш, печенежский. Доспех и меч козарские. Сказывай, кто таков?!
Руссы окружили Летку. Подлетел еще десяток подмоги. Один из всадников, худощавый и юркий, закричал радостно:
— Летко Волчий Хвост, аль не признал?!
— Признал, Кирша Рачьи Глаза, — рассмеялся Летко и стукнул друга кулаком по спине,
— Куда скачешь? — спросил первый всадник, опуская лук.
— Гонцом от воеводы Слуда к великому князю Святославу.
— Зачем?
— Аль ты великий князь? — прищурился гонец и, подмигнув остальным, сказал: — В трех верстах отсюда побил яз трех печенегов, своего коня потерял. Слетайте, други, подберите добычу. Не велика корысть с басурман, но все же. Слетайте, а то мне неколи — ко князю поспешать надобно.
— Скачи, все как надо справим, — пообещал Кирша.
Через минуту в степь по следу Летки умчалось несколько комонников, а сам он поскакал к переправе.
На торжище, подле главных ворот Вышгорода, собралась толпа. Она гудела, переливаясь всеми цветами радуги. С высокого обрывистого берега Днепра были видны сотни ладей и стругов, что скопились в гавани.
На вече по славу великого князя Киевского собрались гости разных земель, что плыли по Гречнику[70] в Царьград. Группами по нескольку сот человек стояли купцы и неистово драли глотки:
— Пошто держишь нас тута, Святослав?! Нас сила великая, скрозь любой заслон из степняков пробьемся! В убыток вводишь гостьбу!