Хрен с ними! Луч побежал на другой островок безопасности, к основному корпусу. Ребята уже спускались по склону к нему. Добрая половина крыла едва держалась прикрепленной к корпусу и другим концом упиралась в почву. Как по дорожке, Луч по ней зашагал к фюзеляжу самолёта. Крыло заскрипело и начало качаться. Тихо, родимое, тих-хо… Теперь бы на самый верх. Засунув за пояс пистолеты, он взял в руки арматурный прут и нож. Поочерёдно втыкая их в корпус, как заправский альпинист, принялся карабкаться выше и выше. За арматурину не страшно, нож бы выдержал, не сломался…
Сзади что-то страшно громыхнуло. Луч обернулся. Расшатанное крыло, обломав последние «сопли», на которых висело, оторвалось и рухнуло вниз. Тем лучше — по нему курные не поднимутся. Ещё несколько усилий — и вот она, вершина. Сталкер перевел дух. Волна одышки захлестнула лёгкие. Морда, наверное, покраснела от давления. Острая боль в правом боку заставила схватиться за него. Мокро… липко… Итить-колотить!!! Какая-то тварь достала-таки… Добрый кусок комбинезона выше пояса справа был вырван вместе с бронепластинами на хрен. Четыре глубокие борозды сантиметров по пятнадцать длиной демонстрировали голое мясо. Кровища истекала ручьём. Луч зажал рукой рану… но прекрасно знал он, что этот зажим не спасёт.
— Дядя-а-а!!! Твою мать, лови конец!!!
Услыхав отчаянные крики ребят, он сообразил, что это не глюки его слабеющее тело пробирают, а пацаны третий раз бросали веревку, ожидая содействия.
— Кидай ещё раз! Сейчас!
Тонкий канат в очередной раз просвистел над головой. Луч поймал его и накинул пару петель на стержень арматуры, воткнутой в корпус. Сам, намотав на руку конец, повис по другую сторону «Руслана», в противовес. Канат задёргался. Молодые отчаянно карабкались.
— Бегом, пацаны! Сил нету!
Заорал он из последних сил, когда ощутил, что сознание покидает его, ещё не быстро, но уверенно. И когда уж совсем потемнело в глазах, Луч ощутил сильный рывок. Кто-то схватил его за ворот комбинезона и потянул вверх по облупленной обшивке.
ПЕРВАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ СТОЛИЦА
— До свидания, Георгий Александрович… или правильнее сказать, прощайте?
Невзрачная попутчица задержала в его ладони свою узкую ладошку, резко вскинула лицо и взглянула ему прямо в глаза.
В эту секунду он вдруг понял, что глаза-то её просмотрел, что увидел их лишь сейчас, и они у неё — необычайно красивые… Чёрные, глубокие, обволакивающие, впитывающие взглядом. Поразительно осмысленным и потому невероятно притягательным взглядом… Если их запечатлеть отдельно и обработать фильтрами — получится шедевр для рекламной кампании офтальмологической клиники или оптической фирмы.