— Все равно, — недовольно сказала Марыся. — Это нехорошо.
— Как хочешь. Можно обойтись и без этого, — согласился Лешек.
Но согласился он только внешне и решил при первом же удобном случае провести опыт. Он очень любил раскрывать всякие тайны. Еще в раннем детстве зачитывался Королем Меем, а позднее рассказами Конан Дойла. Иногда даже ребусы пленяли его.
Метод, который пришел ему в голову, был до смешного простым. В разговоре со знахарем нужно было употребить несколько таких слов, которых простой мужик знать не может. Если он поймет смысл фразы или вопроса, станет совершенно очевидно, что он не тот, за кого себя выдает. И только тогда можно будет продвинуться дальше в расследовании причин…
В один из ближайших дней, проезжая окольной дорогой в Радолишки, Лешек встретил знахаря, возвращающегося из городка. Заглушив мотор, он поздоровался и, указывая на пучок каких-то трав, собранных, по всей вероятности, в придорожных канавах, спросил:
— А от какой болезни это помогает, пан Косиба?
— Это дудник. От сердца помогает, — вежливо, но холодно ответил знахарь.
Чтобы смягчить его и склонить к дальнейшей беседе, Лешек рассмеялся.
— А вы не знаете, какое лучше лекарство от любви?
Знахарь поднял глаза и четко произнес:
— Для любви, молодой барин, лучше всего — порядочность.
Он приподнял шапку и пошел дальше. Лешек с минуту стоял неподвижно, ошарашенный ответом, которого не ожидал, потом догадался, о чем хотел сказать ему знахарь и проворчал себе под нос:
— М-да… В уме и сообразительности ему не откажешь!
Приехав в городок, он рассказал Марысе о встрече и добавил:
— Должен признаться, что знахарь сконфузил меня, хотя я и не заслужил.
— Но он ведь об этом не знает, — заметила Марыся.
— Разумеется. Но мне чертовски хотелось выложить ему всю правду. А вообще меня мучит эта тайна. Охотнее всего я раструбил бы о нашей помолвке на каждом перекрестке, но еще нельзя. Поспешность перечеркнула бы мои планы.
Сейчас Лешек старался не только в Людвикове, но и в Радолишках не привлекать внимания обывателей к своим визитам. Иногда он оставлял мотоцикл возле корчмы или во дворе у Глазера, торговца лошадьми, а в магазин приходил пешком. Все-таки это не так бросалось в глаза.
По всей вероятности, до Людвикова не доходили новые сплетни, так как родители не вспоминали ни о чем: наоборот, они доброжелательно присматривались к работе сына на фабрике. К прежнему разговору больше не возвращались. Не начинал его и Лешек, опасаясь, что в его нетерпении могут усмотреть причины, побуждающие его вести себя подобным образом.