Шорник, однако, был человеком суровым За заказы поблагодарил, но заявил, что своего решения не отменит и что сына-выродка он видеть не хочет. Переубедить его не удалось.
— Смотри, — говорила позднее пани Чинская мужу. — Смотри, как относится отец к детям, если у него есть принципы и характер.
Пан Станислав сделал вид, что намека не понял, и что-то проворчал себе под нос, углубляясь в чтение. Зато пани Элеонора решила, что этой ситуацией можно воспользоваться в воспитательных целях и собралась писать обстоятельное письмо с подробным отчетом единственному наследнику.
Это письмо, несомненно, благотворно повлияло бы на Лешека, если бы он его получил. Но в то время, когда шедевр эпистолярного жанра лежал в почтовом вагоне поезда, двигавшегося в сторону Варшавы, адресат переворачивался с боку на бок в спальном вагоне поезда, направлявшегося в Людвиково.
Он ворочался в постели и не мог уснуть из-за мучивших его угрызений совести. Он невыносимо скучал у дядюшки, но отнюдь не по объективным причинам. Общество было многочисленным, милым и веселым, постоянно устраивались увеселительные прогулки, приезжали интересные женщины, приятному времяпрепровождению способствовала отменная кухня и прекрасная погода. Но Лешека грызла тоска, ему было очень грустно.
Как все глупо и несерьезно: он, взрослый человек в здравом рассудке, тосковал, будто школьник об институтке, по блондиночке из маленького магазинчика в провинциальном городке, тосковал, несмотря на все доводы, уговоры, несмотря на твердую волю и решение выпутаться из хаоса мелких проблем и бессмысленных сантиментов. Но, как только поезд отошел от перрона, его охватили иные мысли и чувства; они окружили его тесным кольцом, не покидали ни на минуту, мучили и терзали без передышки.
Вместо отчуждения рождалась жалость, нежность и сочувствие. Воображение рисовало фантастические сцены, в которых он видел заплаканную Марысю то в объятиях самозванного рыцаря Собека, то униженную и оскорбляемую толпой простолюдинов, то отъезжающую в неизвестном направлении в оборванном пальтишке, в смешной провинциальной шляпке, с убогим скарбом в потертом маленьком чемоданчике.
Лешек представил себе эту картину так явственно, что даже ужаснулся. Вскочив с постели, он оделся, сложил вещи, приказал разбудить шофера и отвезти его в Варшаву. Дядюшке он оставил письмо, в котором объяснял, что его отъезд связан с очень важным и срочным делом.
В Варшаве до отправления поезда оставалось еще два часа. Бесцельно прогуливаясь по Маршалковской, он остановился у витрины ювелирного магазина и невольно обратил внимание на красивый платиновый перстенек с маркизой из бледно-голубых сапфиров.