Гришка состроил недовольную рожу, но промолчал. Собственные ресурсы для жутко интересных опытов Виктора у него отсутствовали.
Эксперименты… Еще в институте Витя, в детстве начитавшийся фантастики и тогда же "заболевший" мечтой о далеком космосе, очень заинтересовался геометрией Римана. Смесь философии и математики, на которой в результате великий Эйнштейн создал свою общую теорию относительности. А то, что в римановом пространстве всегда можно соединить две точки третьей… Виктор самостоятельно изучал Бураго с Залгаллером и Рашевского, вгрызался в тензорное исчисление и… мечтал. Мечтал, что когда-нибудь на другие планеты можно будет шагнуть так же просто, как сейчас позвонить по телефону.
– Н-да, щаз! – расхохотался Геннадий, когда однажды после вечеринки по поводу успешного окончания сессии Витя поделился своими мечтами. Они тогда только что закончили уборку комнаты общежития после веселого сабантуя и сидели, потягивая пиво из последней оставшейся бутылки, случайно – и на редкость своевременно! – обнаруженной во время уборки под шкафом.
– А с другой стороны, – глубокомысленно заявил Генка, – тот же телефон когда-то тоже был фантастикой.
После института пути друзей разошлись. Кононов, отработав три года в одном закрытом НИИ, полез в бизнес. Медленно и упорно он пробивался вверх, тем более что отец, не очень маленький чиновник, помогал. А вот Виктор… Сначала он остался в аспирантуре. Жить было непросто, зарплата была по меркам двадцать первого века смешная, но досталось маленькое наследство, включая неплохую трехкомнатную квартиру на Васильевском острове. Старый фонд, как привыкли называть петербуржцы такие дома. А тут еще любовь… Что в нем нашла красивая студентка из Выборга Виктор понял только после развода. Ведь говорили ему, что не надо сразу после загса прописывать жену в квартиру. Так нет, еще и, когда приватизировали, в собственники ее вписал.
– Не умеешь ты жить, Витек, – констатировал Геннадий. Они случайно встретились у метро Чкаловская, рядом с которым Гольдштейн теперь жил один в маленькой однокомнатной квартирке. Кононов только вышел из своей скромной "Шкоды Октавии", когда опять о чем-то размышлявший Гольштейн чуть не впилился в него. Обнялись, и бывший аспирант затащил друга к себе. Там-то Виктор и рассказал о своих злоключениях. И о том, что теперь работает в сервисной фирме, ремонтирует разную электронику.
– На жизнь хватает, а вот на… – Гольдштейн замолчал и как-то виновато опустил глаза.
Гена посмотрел на друга: – Колись Витька, опять что-то еще изобретаешь?