Аморе, критическим взором окинув каморку Иеремии, поморщилась.
— Настоящая мышиная нора. В моем доме вам было бы куда удобнее, святой отец.
Иезуит снисходительно улыбнулся.
— Разве я в этом сомневаюсь, мадам? Но хотелось бы напомнить вам, что я дал обет бедности, так что здесь мне куда привычнее.
Аморе опустилась на кровать, больше напоминавшую тюремные нары.
— Я ведь о вас волнуюсь, — заботливым тоном произнесла она. — Когда вы жили у мастера Риджуэя, я по крайней мере не беспокоилась за ваше здоровье и условия проживания.
— Поверьте, мадам, мне здесь вполне уютно. Тут хоть и скромно, но есть все необходимое, — попытался убедить ее пастор.
Аморе с сомнением покачала головой, однако промолчала. После непродолжительной паузы она спросила:
— Когда вы в последний раз виделись с мастером Риджуэем?
— Три дня назад он заходил ко мне сюда. Но почему вы спрашиваете?
Не отвечая на вопрос Иеремии, леди Сен-Клер продолжала:
— Значит, вы ничего не знаете.
— Чего именно?
— Того, что вы поступили с ним несправедливо! — резко ответила Аморе. — Впрочем, вполне в характере Алена не говорить вам об этом. Он никогда не осмелился бы упрекать вас. Вы же без колебаний поверили в то, что он совратил и обесчестил невинную девушку. А эта невинная девушка, между прочим, была уже в положении, когда пришла к нему и бесстыдно предложила свое тело.
Иеремия пораженно смотрел на нее.
— Энн была в положении? Откуда вам об этом известно?
— От мастера Риджуэя. Он мне рассказал. Энн специально так поступила, чтобы вынудить Алена жениться на ней и таким образом избавить от позора.
Иеремия молча уставился в пространство; по лицу иезуита было заметно, что он напряженно размышляет.
— Так вот почему она с таким отчаянием восприняла убийство матери. Мать была единственным человеком, кто сумел бы ей помочь. Теперь мне ясны причины внезапного недомогания Энн. Дело, оказывается, не в съеденном ею якобы несвежем супе, а в том, что она сама травила себя снадобьями в надежде вызвать выкидыш и таким образом избавиться от ребенка.
Потрясенный до глубины души иезуит, вскочив с табурета, принялся расхаживать по каморке.
— Я слепец! Ведь я сам осматривал девушку. И мне следовало бы заметить признаки беременности! Куда я только смотрел!
Аморе безмолвствовала и не пыталась утешить его.
— Теперь мастеру Риджуэю, как никогда прежде, необходимы вы. Вы должны пойти к нему и поговорить с ним начистоту.
Иеремия почувствовал себя загнанным в угол.
— То, что она оказалась не девственницей, более того, беременной неизвестно от кого, не снимает вины с Алена. В любом случае ему следовало проявить сдержанность.