— Уж не собрались ли вы вернуться ко двору? — разочарованно поинтересовался Иеремия.
Аморе сердито повела плечиками.
— Вам хорошо известно, что не мне это решать. Когда двор спасался бегством от чумы, сменив Лондон на Солсбери и Оксфорд, король велел мне сопровождать его. Но я осталась здесь — из-за вас. Вы были больны и нуждались в заботе. Я нарушила королевское повеление. И поэтому не могу рассчитывать на немедленное и безоговорочное прощение его величества. Вполне может быть, что он воспретит мне и появляться при дворе.
— Так вы с ним еще не виделись?
— Нет. Карл хоть и снова в Уайтхолле, но королева и придворные дамы по-прежнему пока в Хэмптон-Корте.
— Но вы простите меня, если я не стану желать вам удачи в вашем предприятии? — сухо осведомился Иеремия.
— А разве у меня есть иной выход, святой отец? — возмущенно отозвалась Аморе. — Я же говорю вам, что сидя взаперти я просто погибну.
— Никто не требует от вас сидеть взаперти и оставаться в одиночестве. Выйдите за того, кто вам по сердцу, создайте семью.
— Ах, знаю, знаю, истинное счастье обретаешь лишь в браке и согласии, все остальное — грех!
— Так и есть.
— Но у меня нет желания выходить замуж за какого-нибудь графа или барона, который будет вечно изменять мне. Уж не этого ли вы хотите мне пожелать?
— Разумеется, не этого. Вы наверняка сможете найти верного супруга, который будет обожать вас.
— И который сразу же заявит права на меня независимо от моих чувств к нему! — в отчаянии воскликнула Аморе Сен-Клер.
Иеремия ничего не ответил. Он являл собой законченный тип священнослужителя, для которого плотские страсти соблазна не представляют, поскольку в его жизни им просто-напросто нет места, и который не подозревает о том, что другие люди могут быть совершенно иного мнения на этот счет.
— Простите меня, миледи, — негромко извинился он. — Конечно же, я не желаю вам быть связанной узами брака с тем, кто вам не по сердцу. Поверьте, мне подобное и в голову прийти не могло. Я люблю вас как родную дочь и желаю видеть счастливой.
— На свете есть лишь один, с кем я могла бы быть счастлива! — решительно заявила Аморе.
— Брендан?
— Да.
— Вы что-нибудь слышали о нем?
Миледи Сен-Клер опустила голову.
— Нет, — едва слышно ответила она.
— Миледи, Брендан вот уже девять месяцев как уехал. И вам следует свыкнуться с мыслью, что он уже никогда не вернется. Возможно, он решил отправиться на родину, в Ирландию, к своей семье. Он ведь никогда не скрывал, что ему здесь, в Англии, неуютно и что тоскует по дому.
— Вы всегда были против нашего с ним романа, святой отец. Хотя и приняли участие в его судьбе, когда ему было туго, — с укором ответила Аморе.