Старик пытался говорить еще, ибо, видимо, очень любил своего внука, но солдат ударил его в лицо, и Дингаан крикнул:
— Что? Ты не доволен? Я говорю тебе, что если ты еще раскроешь пасть, я заставлю тебя убить мальчишку собственной рукой. Уберите их!
Тогда я отвернулся и спрятал лицо, как сделали и все белые люди. И в тот момент я услышал старика, которому только и осталось, став свидетелем смерти своих потомков, крикнуть громовым голосом:
— Ночью тридцатой полной луны, считая с этого дня, я, ясновидящий пророк, вызываю тебя, Дингаан, встретить меня и всех моих близких на Земле Призраков и там заплатить нам долг…
Тогда с ревом ужаса палачи набросились на него и… он погиб. Когда воцарилась тишина, я поднял глаза и увидел, что король, ставший грязно-желтого оттенка от страха, так как он был очень суеверным, весь дрожал и вытирал обильно катившийся со лба пот.
— Тебе следовало бы оставить этого колдуна в живых, — сказал он дрожащим голосом главе колдунов, то есть, палачей, ибо они совмещали обе эти должности. — Дурак, ведь я хотел бы услышать окончание его лживого предсказания…
Этот скот в образе человека — палач — ответил смиренно, что он подумал, что будет лучше, если предсказание останется недосказанным, и тут же постарался побыстрей убраться подальше с глаз короля.
Здесь я могу отметить, что по странному совпадению Дингаан действительно был убит примерно через «тридцать лун». Moпo, его генерал, убивший брата Дингаана, Чаку, убил также и Дингаана с помощью Умслопогаса, сына Чаки.
В последующие годы сам Умслопогас рассказал мне историю ужасной смерти этого тирана, но, конечно, он не мог сказать точно, в какой день это случилось. Поэтому я и не знаю, точно ли исполнилось пророчество старика.
Итак, три бездыханные жертвы лежали во впадине на холме Смерти. Сейчас король, придя в себя, отдал приказание уйти зрителям назад на места, откуда они смогли бы видеть все, что происходит, не пугая грифов. Так что буры с сопровождавшим их отрядом солдат, которым была дана команда убивать их немедленно, если они попытаются бежать, двинулись одной дорогой, а Дингаан с его зулусами — другой, оставив нас с Хансом одних за нашим кустарником. Когда буры проходили мимо меня, фру Принслоо пожелала нежным голосом удачи мне, хотя я смог заметить, что ее бедная старая рука дрожала, когда она вытирала глаза передником.
Анри Марэ прерывистым голосом попросил меня стрелять метко ради спасения его дочери. Потом прошла Мари, бледная, но решительная, которая ничего не сказала, а только посмотрела мне в глаза и прикоснулась к карману платья, где, как мне было известно, лежал спрятанный пистолет. На остальных буров я не обратил внимания.