— Скажи, племянник Аллан, — с любопытством спросил Ретиф во время паузы между пятым и шестым выстрелами, — почему твои гуси падают не так, как у Эрнана?
— Спросите об этом у него… и не разговаривайте со мной, — ответил я и в следующее мгновение свалил вниз пятого, лучшим выстрелом из серии.
Крики удивления и аплодисменты раздались со стороны собравшихся и я заметил, что Мари машет мне белым платком.
— Это конец, — сказал рефери.
— Еще минутку прошу вас не двигаться, — ответил я.
— Я хочу выстрелить в нечто иное, что не входит в условия состязания: мне хочется, чтобы вы увидели, могу ли я убить двух птиц одной пулей, как это сделал хеер Перейра.
Он согласился с моей просьбой кивком головы и протянул руку, призывая собравшихся не двигаться и приказывая замолчать Перейре, который пытался вмешаться.
Теперь, когда состязание по сути было закончено, я увидел двух соколов, кружащихся над ущельем, очевидно, совершенно не встревоженных стрельбой. Я поднял ружье и долгое время ожидал, пока, наконец, не подвернулся удобный случай… Я увидел, что большой сокол — самец — перекрещивал линию своего полета прямо над своей самкой, а между ними было расстояние каких-нибудь десять ярдов.
Я прицелился, я рассчитывал, — ибо в течение секунды мой мозг представлял собой род счетной машины, — я рассчитывал различные круги и скорости птиц. Затем, с чем-то вроде молитвы на устах, я нажал спуск…
Нижний сокол упал! Пауза в полсекунды и вниз повалился верхний сокол, падая убитым на свою мертвую самку!
Теперь даже со стороны тех буров, которым не нравилось превосходство англичанина, раздались крики одобрения. Никогда еще они не видели подобного выстрела. По правде говоря, я и сам такого не видел…
— Минхеер Ретиф, — сказал я, — ведь я предупредил вас, что намереваюсь убить их обоих, не правда ли?
— Да, вы предупредили об этом… Всемогущий! Предупредили! Однако, скажите мне, Аллан Квотермейн, человеческие ли у вас глаза и рука?
— Вам следует спросить об этом моего отца, — ответил я, пожав плечами и усаживаясь с нахмуренными бровями на стул.
Буры стремительно подбежали ко мне, а Мари буквально летела впереди них, как ласточка, в то время как их плотные женщины догоняли сзади и создали своего рода круг возле нас, все говоря одновременно. Я не прислушивался к их разговорам, пока не раздался громкий голос Перейры.
— Да, это сделано хорошо, очень хорошо, но ведь все равно, дядюшка Ретиф, я настаиваю на своей победе, поскольку я подстрелил шесть гусей против его пяти.
— Ханс, — сказал я, — принеси моих гусей, — и они были принесены, каждый с аккуратной сквозной раной, и положены рядом с гусями Перейры.