— А то что же получается, — пробасил Сева, — на буржуев горбатимся. Нам зарплату платят как хотят, сами на яхтах катаются, а ты здесь целую ночь толчешься без сна. Они-то, небось, на поезде не поедут, по морям рассекают, буржуи!
— Вы, Сева, вероятно, полагаете, что государственные чиновники на яхтах не катаются? — Татарников любовно оглаживал свои штаны. Нравились ему его брюки, хотя, по мне, их можно было бы уже в музей сдать. — Полагаете, там, наверху, судоходством не интересуются, только о железной дороге пекутся? Не думаю, Сева, что вы правы. Яхты у наших государственных мужей длиннее, чем железнодорожные составы. Россия всегда стремилась стать морской державой — завет Петра! — но преуспела в одном лишь аспекте: в персональных яхтах. Подлодки у нас долго не живут, эсминцы то и дело тонут, поезда на дорогах сами знаете в каком состоянии, а вот с частными яхтами как раз все благополучно.
Поезд мягко подкатил к перрону Московского вокзала, историки стали собирать вещи.
— Вы, пожалуйста, поаккуратнее, Сева, — сказал Татарников на прощание. — Миссия у вас, конечно, государственная. Но и государственное дело можно исполнять, соблюдая приличия. Хотя, — задумчиво добавил историк, — это непросто. Вот об этом мы и будем сегодня рассуждать на примере древних обществ.
— Предупреждаю, я буду настаивать на принципе двоичности! — сказал Волобуев. — Народ и правительство, бизнес и прогресс, вера и власть.
— Водка и огурец, — добавил Татарников. — Что действительно приятно, дорогие коллеги, так это то, что вечером опять сядем на поезд. Если к вам попадем, Сева, вы уж мои штаны не трогайте, ладно? Государева служба — понимаю, но мои штаны оставьте в покое. Обойдется государство без моих штанов.
Мы вышли на перрон, вдохнули сырой питерский воздух, один лишь доцент Волобуев задержался в тамбуре, и я услышал обрывки его разговора с Севой.
— А странички-то мои где?! — кричал Волобуев. — Странички из органайзера! Украли рукопись — так верните!
— Нету их у меня, — басил Сева.
— Штаны вернули, очки вернули! Рукопись теперь верните!
— Не могу вернуть, простите.
— Как это?! — ахнул Волобуев. — Передали по инстанции?
— Так не довез я странички до станции, туалетная бумага у нас в вагоне кончилась.
— Что?! — и судорога исказила черты Волобуева. — Вы подтерлись планом преобразования России?!
Ничего не ответил проводник поезда «Москва— Петербург». Стоял Сева смущенный, глядел в сторону.
— Подтерлись… Вы хоть заглянули в странички? Вы хоть помните, про что там было написано? — Ну, посмотрел… Невнимательно, конечно… Сами понимаете, вагон качает, сидишь на корточках…