Из этих заслуг первая и самая главная — это проведение и осуществление плодотворнейшей по последствиям мысли, что истинные свойства лекарственных веществ должны быть открыты не на лягушке, а на человеке, и притом не на больном, а на здоровом человеке, потому что в больном организме трудно разграничить симптомы болезни от симптомов лекарств. И хотя незадолго перед этим знаменитый Галлер высказывал также мысль о необходимости такого исследования лекарств, а Штёрк, в числе немногих других, даже пробовал на себе действие нескольких лекарств, но ни один из врачей до Ганемана так глубоко не прочувствовал этой первейшей необходимости испытания лекарственных веществ на здоровом человеке как conditio sine qua non рациональной фармакологии и основанной на ней физиологической терапии, и ни один из врачей ни раньше, ни после не проводил этого на деле с такой пламенной энергией, с таким беспримерным самопожертвованием и в таких грандиозных размерах, как Ганеман. Затем, нужно удивляться его необычайному дару наблюдательности, его тонкой способности схватывать характерные и своеобразные черты лекарственного действия и особливо искусству, ещё никем не превзойдённому, различать в массе по-видимому малозначительных и несущественных симптомов зародыши весьма существенных и значительных патологических состояний. Словом, Ганеман есть отец экспериментальной фармакологии и как тонкий знаток лекарственных орудий не имеет себе равных в истории медицины.
Но этого мало. Он не только создал фармакологию на твёрдом и незыблемом основании опыта, т. е., возвёл её на степень науки, но ещё, кроме того, дал закон, посредством которого мы можем пользоваться этой наукой, указав, что физиологические свойства лекарственных веществ должны служить для врача истинным, безошибочным и неизменным руководством для терапевтического употребления этих лекарственных веществ, а именно в том смысле, что лекарственные вещества должны излечивать такие болезненные состояния, которые представляют наибольшее сходство с собственным физиологическим действием. И так как на основании этого индуктивного закона терапевтическая сфера лекарств всецело совпадает с их физиологической сферой действия, то с изучением физиологического действия лекарств, вместе с тем, открываются границы и содержание их терапевтического действия; физиологическая специфичность является, вместе с тем, и терапевтической и, таким образом, «similia similibus curantur» служит руководящей нитью не только для практического назначения лекарственных веществ, но и для открывания новых терапевтических сокровищ. Затем, Ганеман пламенным словом в своих многочисленных сочинениях и живым делом в своей практической деятельности неустанно поучал необходимость назначения лекарств в