Выше я сказал, что присутствие лекарственных частиц в гомеопатических разведениях ещё нисколько не доказывает их способности производить какое- либо терапевтическое действие. Теперь скажу наоборот, что точно и экспериментально доказанная способность гомеопатических лекарств производить при известных условиях терапевтическое и даже физиологическое действие неопровержимо доказывает существование в них лекарственных частиц или молекул, или, по крайней мере, известного деятельного состояния материи. Поэтому первоначальный силлогизм должен быть перестроен следующим образом:
Первая посылка: нет действия без причины.
Вторая посылка: гомеопатические лекарства способны при известных условиях оказывать терапевтическое и даже физиологическое действие; откуда
Заключение: ergo действие это должно иметь свою причину, предполагая в данном случае известную материальную причину, которая, тем не менее, может ускользать от обыкновенного физического и химического анализа.
Могу ещё упомянуть об интересных опытах, произведших большую сенсацию во Франции, о которых упоминал профессор Тарханов, именно об опытах над действием лекарств на расстоянии на загипнотизированных людей. Из этих опытов оказывается, что одного приближения лекарства, содержащегося в плотно закупоренном пузырьке, к загипнотизированному достаточно, чтобы вызвать у него известные патогенетические симптомы этого лекарства, например, рвотное лекарство вызывает рвоту, стрихнин — судороги, атропин — расширение зрачка и т. д. Я не особенно ссылаюсь на эти опыты, потому что они требуют ещё проверки, но в случае их экспериментального подтверждения, конечно, они будут служить важным подтверждением нашей гомеопатической дозологии, так как тут действие лекарства зависит не от внушения или какого-либо психического влияния, а от одного прикосновения или даже приближения лекарства к телу субъекта, причём тут действует, так сказать, лекарственная атмосфера, окружающая этот пузырёк.
Я могу ещё указать на чрезвычайно тонкий способ исследования, дающий возможность обнаруживать присутствие вещества в 30-х и даже более высоких гомеопатических разведениях. Я говорю о невральном анализе профессора Йerepa. Способ этот так тонок и своеобразен и так далеко оставляет позади себя все самые тонкие методы исследования, например, посредством усовершенствованных микроскопов, спектрального анализа и т. д., что мне не хотелось бы говорить что бы то ни было ни за, ни против него, не подвергнувши его строгому личному испытанию. К сожалению, желание моё заняться прошлым летом этим методом исследования под руководством самого профессора Йerepa не могло осуществиться, вследствие чего я и вынужден был отложить эти опыты на неопределённое время. Поэтому теперь предпочитаю оставить вопрос о гомеопатических дозах in statu quo, без опоры невральнаго анализа. О результате же моих будущих наблюдений, когда они состоятся, не замедлю сделать доклад коммиссии Педагогического музея, а затем, быть может, буду иметь случай довести их и до сведения публики, быть может, в этой самой аудитории.