Грег ошеломленно уставился на закрытую дверь. Он поверить не мог, что кто-то только что открыл дверь, постоял на пороге, видимо, разглядывая его, потом вежливо извинился и вышел… и это когда он лежит тут, связанный по рукам и ногам. Он наконец осознал, что вел себя как полный идиот. До сегодня у Грега как-то не было причин считать себя идиотом. Собственно говоря, он — и не без оснований, надо сказать — считал себя человеком умным… Правда, это было до того, как он имел глупость забраться в багажник чужой машины, да еще непонятно почему запереть себя там.
Глупость — это если бы все произошло случайно, а забраться туда и преспокойно захлопнуть крышку — это уж, извините, чистой воды безумие, внезапное помешательство, по-другому и не скажешь. И вдобавок он уже начал разговаривать сам с собой, мысленно отметил про себя Грег. Да, похоже, у него капитально снесло крышу, тоскливо подумал он, пытаясь понять, как же это так случилось, что он спятил — и сам не заметил этого. И главное, когда это произошло?
Но беспокоил Грега не только тот факт, что он неизвестно зачем забрался в багажник чужой машины, — в конце концов это был только первый в длинной череде безумных поступков, которыми был отмечен нынешний вечер, — поступок, о котором он горько пожалел, едва захлопнув багажник и услышав, как сухо щелкнул замок. Он лежал в темноте скрючившись, точно ребенок в утробе матери, и добрых полчаса, пока автомобиль ехал к дому, клял себя последними словами за эту глупость. Потом машина внезапно остановилась, крышка багажника открылась… и что он сделал? Выбрался оттуда, смущенно извинился за свое идиотское поведение и со всех ног помчался домой, как сделал бы на его месте любой нормальный человек? Как бы не так. Вместо этого он тупо стоял, дожидаясь, пока хорошенькая брюнетка, с которой он вместе ехал в лифте, выйдет из машины и присоединится к нему, после чего последовал за ней сначала в огромный пустой дом, а потом в эту комнату, — и все это покорно, как баран, предназначенный на заклание.
Весело и доверчиво, как ребенок, Грег — заметьте, сам, по собственной воле и даже без каких-либо просьб с ее стороны! — забрался на кровать и улегся, постаравшись устроиться так, чтобы ей было удобно его привязать. Он даже улыбнулся, когда женщина, одобрительно потрепав его по щеке, сказала: «Моей дочери ты наверняка понравишься. Между прочим, ты самый лучший подарок, который я когда-либо делала ей ко дню рождения!»