Однако устойчивая процессия остановилась; под широкой аркой дверного проема стал образовываться затор. Спереди, из ротонды, вместо тихой музыки и молчаливых, шаркающих шагов послышался ропот. Голоса подымались в резком изумлении, затем послышались другие голоса, отдававшие даже более резкие команды.
— Что пошло не так? — забеспокоился Айвен, вытягивая шею. — Кто-то упал в обморок или что?
Поскольку глаза Майлза находились ниже уровня плеч, стоявшего перед ним человека, едва ли он мог ответить на этот вопрос. Качнувшись, цепочка тронулась вновь. Она достигла ротонды, но там ее немедленно завернули мимо двери налево. На пересечении стоял гем-командир, направлявший движение, тихим голосом снова и снова повторявший указания: «Пожалуйста, сохраняйте ваши дары и следуйте в обход по внешней дорожке непосредственно в Восточный павильон. Пожалуйста, сохраняйте ваши дары и следуйте непосредственно в Восточный павильон, порядок скоро будет восстановлен, пожалуйста, сохраняйте…»
В центре ротонды, выше голов на огромном катафалке, в покое возлежала Вдовствующая Императрица. Даже после смерти глазам чужеземцев не дозволялось лицезреть ее. Ее гроб был окружен силовым пузырем, полупрозрачным, лишь тень ее силуэта виднелась сквозь него, словно сквозь дымку, тонкий, спящий призрак в белом саване. Смешанная цепь гем-гвардейцев, очевидно, поспешно набранных у проходящих сатрап-губернаторов, стояла плотным рядом от катафалка до стены с обеих сторон гроба, скрывая от посторонних глаз что-то еще.
Этого Майлз вынести не мог.
«В конце концов, не могут же они меня угробить прямо здесь у всех на глазах, верно?»
Он сунул кленовый футляр Айвену и нырнул под локоть гем-офицера, пытавшегося отправить всех в другую дверь. Приятственно улыбаясь, держа пустые ладони открытыми, он проскользнул между двумя ближайшими гем-гвардейцами, которые совершенно не ожидали столь дерзкого и грубого шага.
По другую сторону от катафалка, на месте, предназначавшемся для первого подарка от хаут-лорда высочайшего ранга, лежало мертвое тело. Его горло было перерезано, свежая красная кровь растеклась по всему сверкающему зеленым малахитом полу, пропитав серо-белую форму дворцового слуги. Откинутая в сторону правая рука цепко сжимала тонкий, украшенный драгоценностями нож. Для трупа тоже было точное определение. Лысое, безбровое, создание мужской комплекции, пожилое, но не старое… Даже без фальшивых волос Майлз узнал того, кто вторгся к ним в капсулу. Его собственное сердце, казалось, замерло от изумления.
«Кто-то только что поднял ставки в этой маленькой игре».