На сковороде шкворчала яичница-глазунья, щедро сдобренная, разумеется, жареными шампиньонами, зеленым луком, помидорами, болгарским перцем (Бороман долго рассматривал его, прежде чем согласиться и пустить в "дело") и остатками копченого сала, которое гном соизволил-таки одобрить в качестве "пристойного" продукта питания, несмотря на явственное преобладание искусственного запаха дыма. Они решили подкрепиться. Потому что Светка привыкла каждое утро начинать с завтрака, а уж потом не есть целый день. Потому что в боевом гномьем стане любой день всегда открывался утренней едой, приготовляемой на кострах. Потому что им предстоял тяжелый день, и надо было как следует подкрепиться. Потому что гном любил готовить и хотел похвастать своим умением перед этой странной хрупкой девушкой с удивленными глазами, злым языком и мятущейся душой. Наверное потому, что она ему нравилась, но он боялся признаться в этом даже себе.
— Само имя твое, долгое время не воспринимаемое мною по-настоящему, кричало о предназначении. — Он разглагольствовал, стоя посреди кухни, не глядя на нее и в то же время, боковым зрением не выпуская ее из виду. Гному нравилась ее неадекватная реакция на его слова. — Это нападение на твою повозку… ох, извини, машину, тоже говорит о многом. Его возглавлял не простой соглядатай (Кстати, один из них встретился нам на входе, помнишь?), а настоящий маг! Правда, не великий, и даже не слишком опытный, а так, начинающий, скорее всего — заметила, как неловко провел испарение? Его направили искать тебя с помощью Браслета — ибо тот реагирует на приближение Наследника Плоти. Они ценят тебя, дама Света. И побаиваются. Не могу покуда понять, отчего… А теперь они продолжат свои поиски. Обязательно. Правда, значительно медленнее. Ведь они потеряли не только Наследника, но и Браслет! Хе-хе…
Света молчала. Думала. Переваривала. Она вообще многословием не отличалась. Иногда. Но уж если начинала говорить — все, не остановишь.
Она вспомнила свое утреннее пробуждение, мокрые от росы пижамные штанины. Щеку, от которой явственно, даже после умывания. попахивало чужой слюной. Собачьей! Из сна. Царапины на руке. И синий "эвкалиптовый" лист, прилипший к босой стопе, тщательно спрятанной под одеялом! Еще немного поразмыслила. И начала пересказывать странный свой давешний сон. При первых же фразах Бороман настороженно замер с тарелкой и полотенцем в руках и застыл, весь обратившись в слух. И даже Кот, вытребовавший себе шампиньонного хлеба, перестал урчать и сел, отвернувшись от своей мисочки с едой.