- Здравствуйте, Галя, это Наташин муж. Вы не видели её сегодня случайно? Она вам не звонила?
Потом - Нина.
Какие-то Стеша, Лора, Катя. Никто ничего не знает. Долистав книжку до буквы "я", Фокин отложил её в сторону. "Высушим и по почте перешлем..."
Майор поставил бутылку на трюмо, глянул на себя в зеркало. Он там не помещался: метр девяносто в холке, маленькие, широко посаженные серые глаза, некрасивая, но мужественная репа, волевой рот. Тридцатипятилетний майор ФСБ, перспективный сотрудник... И вряд ли кто-то захочет сделаться его смертельным врагом...
Фокин не успел додумать: телефон вдруг зазвонил резко и пронзительно. Майор сорвал трубку с рычага.
- Да. Ало!
Треск и шипение, гул проезжающих машин. И кто-то дышит в трубку таксофона.
- Говорите! - рявкнул Фокин. Он уже знал, что сейчас услышит.
- А баба у тебя ништяк, - слышь, да?.. - пробился сквозь помехи сипловатый блатной голос. - В бойлерной. Пошарь-ка в бойлерной на всякий случай, ага. Совсем обнаглел, козел, слышь, да? А за твою наглость баба расплатилась, ага. Дергай из Москвы, падаль, ага. А то и тебя так сделаем, слышь, да?
* * *
- Два ребра, разрыв левого яичника, небольшое сотрясение... Больше ничего серьезного: ссадины, гематомы, - дежурный хирург хмуро смотрел в сторону. - Дело преходящее. Будет жить.
Фокин продолжал сверлить его глазами, возвышаясь молчаливым мрачным утесом - метр девяносто - посреди больничного холла.
- Что еще?
- Еще...
- Еще что?! - рыкнул он.
Доктор пожал плечами.
- Не знаю. Мазки взяли. Когда биология будет готова, может и прояснится... Это уже не по моей части.
Фокин плотно закрыл глаза. Он первый зашел в подвал и все видел. Для него все было ясно.
- Говорить с ней можно?
Хирург замялся.
- Только следователю.
- Я и есть следователь!
Отодвинув врача корпусом, он протиснулся в обшарпанную дверь. Палата была большая, коек на двенадцать. Стоны, бред, острые запахи лекарств и человеческой боли.
Жена лежала у стены, невероятно бледная и потускневшая - подбитая райская птица, оплетенная какими-то уродливыми трубками, шею обхватывает высокий гипсовый воротник ("Что-то с шеей, а этот коновал ничего не сказал, "- подумал Фокин), вокруг губ - синий венец кровоподтека. Или засоса?
- Наташ.
Он нашел её руку под одеялом. Наташа открыла глаза. В них была пустота и ужас.
- Сколько их было? - спросил Фокин. - Ты рожи их запомнила?
Наташа смотрела перед собой. Губы дрожали.
- Не бойся. Я их на куски порву!
Глаза снова закрылись. Фокин знал этот "синдром потерпевшего". Бегство от действительности, боли, стыда.