В различных средневековых легендах пресвитер Иоанн сдерживает племена Гогов и Магогов и управляет видимым и невидимым мирами (и естественными, природными, и сверхъестественными, невидимыми существами), препятствует проникновению в свое царство «львов» и «гигантов». В этом царстве находится также «источник вечной молодости», и не случайно оно часто смешивается с местопребыванием трех волхвов или с городом Сеува (Seuva), воздвигнутого рядом с Холмом Победы — Vaus или Victorialis — по приказу трех волхвов.
Здесь снова обнаруживается «полярный» символизм «вращающегося замка», имитирующего вращение небосвода, а также символизм места, где хранится камень света, или камень, «заставляющий слепых прозреть», или камень, делающий невидимым. В частности, пресвитер Иоанн обладает камнем, который может воскресить Феникса или Орла. Это указание особенно важно, так как Орел всегда, и особенно в эпоху, когда складывались эти легенды, был символом имперской функции, которая в своем «вечном» аспекте уже в Риме часто связывалась с Фениксом. Некоторые источники утверждают, что иранский царь Ксеркс, Александр Македонский, римские императоры и, наконец, Огьер, король Дании, и Геррино «посещали» царство пресвитера Иоанна. Речь идет о мифологизированных и смутных воспоминаниях относительно контактов, которые великие исторические правители и легендарные герои имели — в более или менее прямой форме, через невидимую санкцию, узаконившую их царственное достоинство, — с Высшим Центром, где находится камень, могущий воскресить Орла.
На основании таинственных и чудесных историй, рассказанных различными путешественниками, в средние века далекая и могущественная империя «Великого Хана», императора татар, отождествилась с империей самого «Короля Мира». Она часто смешивалась также с царством пресвитера Иоанна. Так, в связи с легендой о «Великом Хане» появились мотивы таинственного Древа, дающего тому, кто к нему приблизится или повесит на него щит, победу и универсальную империю.
Что же до идеи царства пресвитера Иоанна, то она исторически послужила основой для концепции о необходимости интеграции рассеянных сил, в символах рыцарства, Империи и крестовых походов. На основании более материальной версии данной теории таинственный и могущественный князь Востока — не христианин, но друг христиан — призывался на помощь в христианских крестовых походах, в наиболее трагические их периоды, для того чтобы обеспечить священной войне победоносный исход. Когда эти надежды не оправдались и наивно ожидаемой военной помощи не последовало, глубокое понимание символического смысла фигуры пресвитера Иоанна и инициатического значения его «помощи» также было утрачено, и от всего этого сохранилась только «легенда», вошедшая составным элементом в самые различные предания.