– Цеховики закопали, – невинно пояснил я, – пришли за ними добрые молодцы в погонах, вот они и запрятали. Что там было дальше мне неизвестно, но в конце прошлого века очень много в тех местах стреляли. То ли родственники не знали, где лежит, то ли трогать опасались без хозяина. Явно очень серьезный деятель был, но сейчас там никто не живет. Одни воронки.
А в чем проблема, Олег Викторович?
– Здесь куча проблем, – грустно сказал он. – Я надеюсь, вы в курсе, чем я занимаюсь, и как мы познакомились с Петром Макаровым?
– Украли вас, думали, что большие деньги имеете, – так он мне рассказывал.
– Вот именно, – язвительно сказал он. – Думали. Если бы не мент паршивый, давно бы червей кормил. Я работаю с драгоценными камнями и меня не раз приглашали давать экспертные оценки даже известные музеи и очень влиятельные люди, с карманами, набитыми зелеными бумажками.
Знаете что такое богатый человек? Это, – сам себе ответил он, – когда подъезжают к гаражу, поставить новый Кадиллак, открывают, а там места нет – все забито пачками с деньгами.
– Бывает еще другой случай, – проинформировал я. – Бедный прячет деньги в книгах, а богатый книгу в деньгах.
– Тоже хорошо, – согласился он.
– Я работаю с камнями и иногда из материала заказчика делаю украшения. В советские времена начинал, обо мне многие знали. Совсем неплохие деньги получаю, но, увы, не миллионер и никогда им не буду. Это хобби, для души. А те козлы думали, что у меня тайники имеются. Впрочем, неважно. В своем деле я хорошо понимаю.
Главный критерий качества изумруда – его цвет, на втором месте – прозрачность. Натуральные изумруды почти всегда имеют трещины и расколы. Ваш натуральный, я могу дать гарантию, но практически идеальный. Мало того, огранка у него ступенчатая, то есть новый. 18 карат это вам, молодой человек, не кот начхал! – повысив голос, воскликнул он. – Такие камни наперечет. Они есть в каталогах. Этого нет.
Изумруды стандартно обрабатывают специальными маслами, для заполнения микротрещин и лучшего цвета. Ваш – обработан, но я такого материала не знаю. Стоит сделать экспертизу, а не так на ходу.
– Мне очень не хочется привлекать внимание, – признался я. – Чем больше людей знают, тем опаснее.
– Я понимаю, – согласился он. – И цвет. Я сначала думал колумбийский камень, но нет. Другой оттенок. Конечно, бывают разновидности, но не вам меня учить.
Как будто я возражаю, – подумал я. Хоть колумбийский, хоть индийский, все равно не догадается, но надо ж так проколоться. Ведь показывали ювелиру-землянину, а он такой ляп допустил. А, – мысленно махнул рукой, – откуда ему было знать, где я продавать собрался?