Уроки проводились в школьном помещении по вечерам, длились час, и их посещали странные люди: юные мальчики из маленьких городков Пенджаба, Хариджаны и Химачал-Прадеша, девушки, повышающие свои шансы на выгодный брак, чудаки-карьеристы, которые полагали, что поверхностное знание английских фраз изменит их жизнь. Мистер Шарма собрал шесть групп, уроки с которыми проводились каждый вечер. Если Фризз согласится взять класс на шестьдесят дней, ей заплатят две тысячи рупий.
Это был настоящий сигнал тревоги. Маленький город начат заражать нас своей болезнью.
Кухня была крошечной, поэтому я стоял в дверях, подпирая руками дверную раму.
―Я должен бросить это дело, — сказал я.
―Закончи, тогда ты будешь думать по-другому.
―Книга закончена. В ней больше ничего нет.
―Это неправда, — возразила Физз.
―Правда, — упрямо настаивал я.
―Ты слишком категоричен.
―Физз, помни: в мире полно непрочитанного мусора — не надо добавлять еще.
Она положила нож, подошла и обняла меня. Я наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Ее волосы были влажными по краям, на верхней губе образовался тончайший слой пота. Запах ее кожи возбудил меня, я закрыл глаза и начал медленно есть ее открывающийся рот. Когда ее руки держали мое лицо, я чувствовал сок зеленой капусты на ее пальцах.
Этим вечером мы пошли на озеро Сукхна, на котором собирались туристы и веселые компании. Шумные семьи ушли, и повозки, торгующие мороженым и голгаппой, собирали последние пожитки — только влюбленные парочки и мальчики из колледжа искоса смотрели на них. Мы нашли лодку, которая отвезла нас на озеро, которое постоянно отступало: как большинство искусственных вещей, оно выступало против нелогичности своего существования. В сумерках можно было увидеть больших журавлей, которые принялись вычищать ил, ползая по песчаной постели, словно огромные насекомые.
Когда мне показалось, что уже достаточно глубоко, я дал Физз пакет и сказал:
— Сделай это.
— Почему я? — спросила она — Чтобы потом ты мог обвинить меня в этом?
— Да, — признался я.
Она молча держала пакет.
Пара краснобородых чибисов пролетела над нами. Я слышал хлопанье их крыльев. Своими криками они словно требовали ответа: «Ты сделала это? Ты сделала это?»
— Труд писателя — это не жизнь, а Физз — это жизнь, — сказал я.
— Труд писателя — это жизнь, Физз — это Физз, — возразил она.
— Просто сделай это, — попросил я, — нам нужно плыть дальше.
Темнокожий тощий лодочник — из восточного штата, может, из Уттара Прадеша или Бихара — посмотрел на нас с любопытством, пытаясь понять суть нашего разговора. Мы ссоримся Что-то замышляем? Что это за узел, который мы передаем дру: другу?