На скамейке больше нельзя было сидеть: ее края стали неровными, и вся она была довольно ненадежной. Год назад в нее врезался грузовик. Кладка разрушилась, выпало несколько камней. Грузовик повис одним колесом над пропастью; через несколько дней из Халдвани приехал кран, который и втащил его обратно. Владелец, сикх, после того как отдубасил водителя и помощника, раздал ладу и сказал, что Бог милостив. Грузовик с легкостью мог оказаться у подножия горы.
Мы стояли рядом, почти касаясь друг друга плечами, под большим зеленым зонтиком J&B, подаренном нам на единственном матче по поло, который мы посетили в Дели. Когда мы развернули его и подняли в воздух, то воскликнули: «Что за удивительный тайм?!»
Но сегодня мы вышли из дома молча. Она отвергла все мои предложения проводить ее до железнодорожной станции. Это был опасный сигнал, такого не случалось раньше. Я понял, что позволил всему зайти очень далеко, и у меня больше не было возможности возобновить или разорвать наши отношения. Плотину прорвало. Вода заполнится до нужного уровня. Моя власть над воротами шлюза больше не имела значения.
За пятнадцать лет нашей жизни с Физз не было ни разу, чтобы я не встретил или не проводил ее до автобусной остановки, железнодорожной станции, кинотеатра, офиса, больницы, любого другого места. Это было из-за чрезмерного беспокойства. Это было на грани паранои. Я жил со страхом, что с ней что-то случится, и из чувства собственного самосохранения встречал и провожал ее: я понимал, что моя жизнь рухнет, если она исчезнет из нее.
Однажды, на первом году нашей совместной жизни, когда мы еще учились в колледже, ей нужно было ехать в Нахан на семейную свадьбу. Это было в трех часах пути от Чандигарха. Я не отпустил ее одну. Мы сели па старый автобус на Гималайской государственной трассе и проболтали всю дорогу, не останавливаясь и сохраняя спокойствие, несмотря на бесконечные остановки, сырую и душную погоду сезона дождей, мух, пыль и любопытные взгляды.
В одном месте мы ехали сонными проселочными дорогами. Узкие, безлюдные, они проходили у подножия холмов в тени индийских смоковниц, дерева ним и кикаров, петляли между сверкающими зелеными пастбищами, патрулируемые назойливыми белыми морскими цаплями. Мы тотчас попали под плотные серые тучи, которые изо всех сил старались сдержать в своем раздутом брюхе содержимое; налетел холодный ветер с дождем и задул через разбитые окна скрипучего автобуса.
В ту же секунду в автобусе все пришло в волнение, словно песок под ливнем, пот выступил на лицах. Все разговоры стихли. Даже звук двигателя как будто стал тише. Словно по сигналу режиссера, все пассажиры подняли лица и закрыли глаза, надеясь на избавление.