Я намотала на руку поводья и оставшимися свободными пальцами вцепилась в густую гриву коня. Нечего было даже пытаться выпрыгнуть из седла при таком темпе передвижения, а кричать "Тпру!", когда Дэлькору вздумалось ломануться куда-то столь целеустремленно, бесполезно. Призыв "Остановите Землю, я сойду!" имел бы большую эффективность для наведения порядка в планетарной системе, чем элементарная лошадиная команда для жеребца-хулигана.
Тот, кто придумал поговорку "упрям как мул", никогда не ездил на уважающей себя лошади. Мой Дэлькор летел как выпущенная из лука стрела, с той же целеустремленностью, он явно знал, куда и зачем движется, и никаких разумных предложений по изменению траектории принимать не намеревался. Мне оставалось только крепко держаться, ждать прибытия на место и гадать, что Дэль учуял на сей раз: очередную жирную птицу к ужину, сокровища или еще какой-нибудь необходимый мне с точки зрения усовершенствованной лошадиной логики предмет.
Спустя шесть минут бешеной скачки, конь и я, в качестве багажа, вынеслись на поляну. Она была шириной не более семи метров, зато ровненькая, чистенькую, идеально-оптимистичная, как в сказках про пушистых зверьков, гномиков и эльфов (из тех, что живут в цветочках и пьют по утрам росу, а не вино или пиво, как мой Лакс). Вдобавок данный экземпляр очаровательной лесной полянки отличался не только ярко-изумрудной травкой и чрезвычайно крупными чашечками разнообразных цветущих растений, вся эта прелесть светилась. Ей богу, не вру! Она светилась нежно-персиковым искристым, как срез настоящего, без нитратов, сахарного арбуза, светом и пахла магией.
Полюбоваться сим дивным уголком природы хоть сколько-нибудь длительное время и поразмышлять над его происхождением мне не довелось. Оказалось, мой дивный конь притормозил на секунду у края леса только для того, чтобы прицелиться и скакнуть с места прямо в центр дивной клумбы.
Цветущее разнотравье и персиковый цвет плеснулись вокруг нас волной иллюзорного моря с картины записного сюрреалиста, я испытала странное ощущение нарушения равновесия, а потом Дэлькор снова скакнул и вынес нас из круга на пологий, поросший густой травой берег неизвестно откуда взявшейся речки.
Против воли я оглянулась назад, ожидая увидеть "гномью" полянку и лес, не тут-то было. Далекий ежик деревьев и россыпь кустов в непосредственной близости никак не могли быть теми дебрями, что окружали Карский тракт, да и звука текущей воды я прежде не слышала. Даже если допустить, что мой конь — рекордсмен мира по прыжкам в длину, все равно ниточка маршрута, способного вынести к водоему не прощупывалась. Самым похожим на предыдущий пейзаж местом в окрестностях был выделяющийся симпатичным кругом участок особенно духовитых, золотисто-сиреневых трав, невинно покачивающих на ветру колосками.