— Я должен снова взять все на себя и разогреть тебя.
Он последовал за ней, остановился возле стула, поставил на него ногу. Стащил башмак, который свалился на пол.
Анна не отвела взгляда и не стала решать, правильно ли она делает, разглядывая его.
Смотреть в зеркало было очень интересно, и она не была лгуньей.
На пол полетел его второй башмак.
— Ложись на спину.
Она легла, а он схватился за край своей рубахи и стащил ее через голову, затем отбросил в сторону. Увидев его совершенно голым, Анна утратила свою браваду.
Высокий, мускулистый, он был великолепен в своей наготе. Если бы Анна увидела это у животного, ее это впечатлило бы; но, увидев это у мужчины, она задрожала, потому что эта могучая сила скоро заработает между ее бедер. Эта мысль опьяняла подобно тому, как до этого опьяняло отражение в зеркале.
— Раздвинь ноги.
Но вместо этого Анна невольно сжала ноги.
— Выполняй.
Командный тон дополнял его слова. Он прищурился в ожидании.
— Не будь такой робкой.
Анна заставила свои колени раздвинуться. Он не стал усмехаться, не стал дразнить ее за то, что она повела себя несколько нервно, раздвигая ноги таким образом, чтобы Бродик мог хорошо разглядеть ее.
— Шире, девочка, гораздо шире.
Анну пронизало возбуждение.
— А теперь ложись на спину и закрой глаза. И не подглядывай. Дождись, когда я дотронусь до тебя.
Голос у Бродика был хриплый, низкий, под стать его мужской красоте. В нем все казалось крепким и могучим.
А она была мягкая и тонкая.
Веревки полога снова заскрипели, когда она откинулась на спину. Анна закрыла глаза и тихонько застонала. Она чувствовала, насколько быстрее заколотилось у нее сердце. Трепет пробежал по рукам и груди. Через смеженные веки она ощущала пляску пламени свечи.
Сердце забилось еще быстрее. Сейчас, когда она ничего не видела, время замедлило свой бег, пока она ожидала хоть какого-нибудь сигнала от Бродика. Было тихо, ее уши ничего не улавливали.
Ожидание было настоящей мукой. Ее тело жаждало, чтобы в него вошли.
Сильная рука прижала Анну к постели.
— Интересно, правда? Ощущать, как твоя плоть готовится, когда ты ничего не видишь?
— В самом деле.
Даже для произнесения единственного слова Анне понадобились немалые усилия. Дыхание у нее было неровным, ей требовалось волевое усилие удерживать глаза закрытыми. Она быстро теряла способность владеть собой. Она не могла понять; чего хочет далее. Ей очень хотелось открыть глаза, чтобы восстановить равновесие. Она содрогнулась, из ее уст вырвался еще один стон, который был больше похож на плач.
— Достаточно, девочка.
Кровать закачалась, когда он возлег на нее. Сильные руки заключили ее в объятия, стали ласкать. Это было лечебным бальзамом для ее трепещущей плоти. Анна протянула руки и крепко обняла его, пока он совсем не закрыл ее своим огромным телом.