– Что с вами, Маша? – прошептала я, незаметно толкая ее локтем.
– Так это же... Это же Нина Кандат, – прошептала она в ответ, не отрывая глаз от посетительницы. – Просто поверить не могу.
Я, честно говоря, все равно не поняла ее восторгов. Девушка была симпатичной, даже, пожалуй, красивой – характерной московской, то есть русалочьей красотой. От стандартных русалок она отличалась, пожалуй, только копной темно-каштановых кудрей вместо ровно-блондинистых прядей. Наверное, решила соригинальничать. А так все было на месте – ноги от ушей, сапоги на шпильках, узкие джинсы и коротенькая пушистая курточка. Отчего Маша впала в подобный ступор, было непонятно.
– Ну пойдите, спросите, может быть, ей чем-нибудь помочь? – предложила я Маше. – Предложите ей купить картинку.
– Нет-нет, – замотала она головой в священном ужасе. – Я не могу. Я боюсь. Это же Нина Кандат.
– Да кто она такая, эта ваша Нина? – спросила я, начиная слегка раздражаться. – Что в ней такого ужасного?
– Да нет же, наоборот, – экстатически прошептала она. – Это телеведущая такая замечательная, она ведет «Пустяшки», и вообще известная персона. Правда, какая красавица? Неужели вы про нее не слышали?
Я только пожала плечами, махнула рукой и сама вышла в зал. Биг дил, телеведущая. Сейчас разберемся.
Мило улыбаясь, я подошла к посетительнице.
– Здравствуйте. Я могу вам чем-нибудь помочь?
Девушка, разглядывающая картины на боковом стеллаже, обернулась и одарила меня сияющей улыбкой.
– Да нет, спасибо. Я просто так зашла. Там такая погода кошмарная, а за мной машина не приехала – водитель в пробке застрял. Я тут у вас погреюсь, хорошо?
Все это было сказано таким очаровательно-легким тоном, который даже не подразумевал никакой возможности отказа. Я и не собиралась ей отказывать.
– Да конечно. Ужас, а не погода. Может быть, хотите чаю? – предложила я, стараясь, чтобы это прозвучало с той же легкостью.
– Ча-аю? Да нет, спасибо. Я просто подожду. Он уже недолго.
– Вам понравилось что-нибудь из наших картин? – светски спросила я, указыввая на стеллаж.
– Картин? – переспросила красавица, как будто только что их заметила. – Ах да, картины. Конечно. А вы их что – продаете?
– Ну, вообще-то и продаем тоже, – с материнской лаской улыбнулась я. – Но вообще у нас – галерея, мы как бы занимаемся развитием искусства, выставляем молодых художников. Вот, например, – подвела я ее к соседнему стеллажу. – Это Алеша Петров, очень способный мальчик. Поглядите, какая работа, сколько воздуха, света.
Честно говоря, картину я выбрала совершенно наугад. И имя автора назвала лишь потому, что оно было меленько так написано внизу картины. Но получилось удачно. Я вспомнила Нэнси с ее приемчиками.