А может, он просто псих? Такие ведь тоже встречаются. Хотя нет, непохоже. Русалки эти опять же. Чего он от меня-то хочет?
– Ну как дела-то, неплохо идут? – тем временем продолжал беседу странный товарищ.
– Да не жалуюсь, – ответила я, стараясь сохранять нейтральный тон.
– И правильно, – радостно кивнул он в ответ. – Чего жаловаться, все равно никто не поможет. Кроме меня, конечно. А так – искусство сейчас в ходу. На подъеме, я бы даже сказал. А я такие вещи нюхом чую. Я ужи сам подумываю – не переключиться ли мне на чистое искусство, а, девочки?
Девочки радостно захихикали, будто он им анекдот рассказал.
Я ничего не понимала. И как себя вести – в том числе. Поэтому просто стояла и молчала, а странный тип рассматривал меня, как картину на стенде.
– Вот, между прочим, – назидательно сказал он своим русалкам. – Смотрели бы лучше, как одеваться надо. Черное, серое – европейский стиль. А вы понавесите на себя блесток в розовом и ходите, как лохушки.
Русалки снова захихикали. Я разозлилась. То есть, по сути сказанного я вообще-то была с ним согласна, но внешнее оформление было явно хамским.
– Дом моделей, – сказала я ядовито-вежливо. – У нас вообще-то тут напротив, через дорогу. Может быть, вам лучше туда?
– Как же туда, когда мы только что оттуда? – с невинным и радостным изумлением ответил мне этот тип. Модели опять засмеялись.
– Да вы не сердитесь, Елизавета Дмитриевна, – умиротворяюще продолжил он. – Я же ничего такого, я просто поглядеть на вас зашел. А то, знаете, слышать-то слышал, вот и захотел сам взглянуть.
– Мы с вами знакомы?
– Ну, не знакомы, так познакомимся. – и тип вытащил и с видом благодетеля протянул мне визитку. Я взглянула. «Гарри Кисельштейн, агентство „Элита“». Бред какой-то. Я положила карточку на стол.
– Спасибо.
– Что спасибо, спасибо некрасиво, – был ответ. – Вы лучше вечером на тусовку ко мне заходите, Елизавета Дмитриевна. Там и познакомимся.
– Непременно. Только в другой раз.
– Дело хозяйское. Только сильно-то не затягивай, годы у тебя уже не те, – с этими словами господин Кисельштейн подхватил своих русалок под руки и наконец скрылся за дверью. Я с облегчением выдохнула.
Я, конечно, легко забыла бы этот эпизод, несмотря на его противность – мало ли, кто ходит по улицам. Но когда я, в порядке юмора и смеха, рассказала эту историю Сашке, случайно зашедшему ко мне тем же вечером, он неожиданно встал в стойку.
– Как ты сказала?
– Кисельман. Нет, кажется, Кисельштейн. Дурацкая такая фамилия. Да какая разница-то, Сань?
– Фигасе разница. Да ты знаешь, кто это был?