— О нет! Клянусь вам, мистер Кроули-Камбербатч, я давно уже оставила забавы взбалмошной юности, — заявила Люси и взглянула на Тоби. — Я вообще целую вечность не была на рыбалке. Не помню даже, когда в последний раз брала в руки удочку!
— Неужели? — недоверчиво промолвил Тоби. — Это правда, Генри?
Прежде чем ответить, Генри не спеша отрезал кусок ветчины.
— Ну, если считать шесть дней «целой вечностью», то, наверное, это правда. Судя по всему, ты стала слишком забывчивой, Люси. Ты запамятовала не только свою последнюю рыбалку, но и имя Феликса. Почему ты так официально обращаешься к нему? Ей-богу, ты меня беспокоишь. Наверное, ты проводишь слишком много времени с тетей Матильдой, и это плохо отражается на твоей памяти.
— Генри! — одернула его Марианна. — Как тебе не стыдно!
— О, тетушка все равно ничего не слышит, — успокоил ее Генри и, наклонившись, прокричал в ухо пожилой дамы: — Люси решила больше не ходить на рыбалку! Теперь она будет наряжаться в шелка и носить разные побрякушки! А вскоре, возможно, размалюет лицо и убежит из дома, чтобы стать актрисой! Ну не мило ли это?
— Мило, очень мило, — с готовностью согласилась тетя Матильда и с шумом отхлебнула шоколад из чашки.
Люси улыбнулась, еще крепче сжав в руке нож.
— Поскольку день обещает быть теплым и погожим, — заговорила Марианна, — я предлагаю дамам устроить пикник на берегу реки.
— О, это было бы восхитительно! — воскликнула София. — Я возьму с собой альбом и акварельные краски.
— Мисс Хатауэй прекрасно рисует акварелью, — заметил Тоби. — На прошлой неделе она показала мне искусно расписанный маленький поднос для чая. Что было на нем изображено? Розы?
— Орхидеи, — зардевшись, уточнила София.
— А вы рисуете, мисс Уолтем? — спросила Китти.
— О да. Я обожаю рисовать с натуры. А также писать красками. Я тоже захвачу с собой мольберт.
Люси вспомнила, что одна из бесчисленных гувернанток оставила в доме акварельные краски. Надо бы их найти. Но вот только где они могут быть? Может быть, в старой классной комнате?
Ее размышления были прерваны громким причмокиванием и хлюпаньем, которые издавала тетушка Матильда.
— Люси, налей, пожалуйста, тете Матильде еще шоколада, — попросил Генри. — Она уже втягивает в себя воздух, а не напиток.
Люси встала и, стараясь двигаться грациозно, взяла кофейник с шоколадом.
— Я и не знал, что ты художница, Люси, — промолвил Тоби.
Наливая шоколад в чашку тети Матильды, Люси наклонилась пониже, чтобы Тоби оценил ее глубокое декольте и смог заглянуть в него.
— О, сэр Тоби, — с придыханием произнесла Люси, кокетливо хлопая ресницами, — вы еще многого обо мне не знаете.