А в самом деле, что это значит? А то, что Джереми поцеловался с Люси. И не один раз. Он воспользовался ситуацией и, прижав Люси к стволу дерева, впился в ее губы. Он вел себя как скотина. Однако ему было мало поцелуя! Он настоял на том, чтобы этот поцелуй увидели посторонние люди! Это было не просто безумие, это был идиотизм! Он превратил поцелуй в спектакль! Устроил представление для публики.
И всему виной была его животная страсть к Люси. Его охватила примитивная жажда обладать этой девушкой, заставить ее забыть о Тоби. Люси должна была принадлежать только ему, графу Кендаллу, и Джереми стремился заявить об этом всему миру.
Самое страшное, что, кроме похоти, Джереми испытывал к Люси и другие чувства, более цельные, более возвышенные… Однако ему не хотелось признаваться в этом.
Терзаемый сомнениями и душевным смятением, Джереми все больше убеждался в том, что ему нужно бежать отсюда. Он сможет успокоиться только тогда, когда его и Люси будут разделять сотни миль. В Лондоне Джереми найдет себе миловидную куртизанку с каштановыми волосами и зелеными глазами и обретет покой в ее объятиях. Или, во всяком случае, попытается сделать это.
Однако в глубине души Джереми понимал, что тешит себя иллюзиями. Побег не поможет ему избавиться от мыслей о Люси.
Его влекло к ней. Он хотел Люси. Однако Люси нужен был Тоби. Как бы то ни было, но Джереми не желал обсуждать эту тему.
— Я не хочу, чтобы ты неправильно меня понял, — продолжал Тоби беспечным тоном. — Ты прекрасно справился со своей задачей и отвлек Люси от мыслей обо мне. Я ценю твою самоотверженность. Но не следует увлекаться. Конечно, для леди из нашего лондонского окружения поцелуй — пустяк. Безобидная шалость. Но Люси не похожа на знакомых нам дам. Она никогда не бывала в обществе. Тебе не следует играть ее чувствами.
Джереми не верил своим ушам. Неужели Тоби намеревался прочитать ему лекцию о нравственности и ранимости юных провинциальных леди? То, что Люси сильно отличалась от столичных светских дам, для Джереми было давно бесспорным фактом. Его не нужно было убеждать в этом.
— С каких это пор ты стал щадить чувства Люси? — возмутился Джереми.
— Я всегда с большой теплотой и заботой относился к ней. Она не должна страдать от душевной боли. Если ты помнишь, именно поэтому мы и попросили тебя слегка приударить за ней.
Джереми, чертыхнувшись, швырнул кий на стол.
— Ты заботился прежде всего о себе, а не о ней! — кипя от ярости, заявил он. — Тебе хотелось во что бы то ни стало продлить беспечный отдых в поместье и сделать предложение Софии только перед отъездом. Вот что тебя волновало в первую очередь!