Пять танцев спустя я лестью и подкупом уговорила официанта предоставить в наше распоряжение кладовку в подвале клуба. Маленькая и темная, она была забита столами, но для нашего дела вполне подходила. Сверху доносилась музыка, но какая именно, было не разобрать. От ритма сотрясался весь дом. Мой парень все еще нервничал, но алкоголь и благоприятная возможность уверенно побеждали здравый смысл. Я ему не представилась. И не поинтересовалась, как зовут его.
Я притянула его к себе, и мы стали целоваться — от таких яростных поцелуев ходишь потом с распухшими губами. Его руки начали с бедер, а затем поползли выше, поднимая кружевную блузку и обнажая груди. Он ласкал их как-то недоумевающе, будто знакомясь с их формой и размером, отчего у меня выступили и отвердели соски. Он наклонился, припал к одному губами и стал жадно сосать. Ощутив его нежно покусывающие губы, я одобряюще всхлипнула и опустила руки, чтобы ослабить у него ремень.
Он выпрямился, и теперь пришла моя очередь пасть — в буквальном смысле. Стоя на коленях, я стащила его боксерские трусы, высвободив натянувшее ткань вздыбленное естество.
Я провела языком по головке, слизнув несколько уже выступивших соленых капель. Затем, без дальнейших колебаний, взяла его в рот целиком, перекатывая языком и двигая губами взад и вперед на всю длину ствола. Он застонал и засучил пальцами по моей шее, пытаясь проникнуть еще глубже. В меня хлынули первые, восхитительно вкусные сгустки его энергии. Он был хорош — полон сил. Я стала сосать энергичнее, подразнив его еще пару минут, а потом оторвалась и встала. Когда я остановилась, на лице его проступило почти комическое отчаяние. Словно он поверить не мог, что я только что с ним такое выделывала. Как будто я взяла да перебила ему голени бейсбольной битой.
Облизнув губы, я улыбнулась:
— Хочешь больше? Так иди и возьми.
Это был аргумент. Раз уж я сподобилась захватить парня с изрядной жизненной силой, можно заодно выполнить квоту для Джерома и сделать что-нибудь извращенное. Парень должен чувствовать себя виноватым, изменяя подружке с другой женщиной, но он почувствует себя еще более виноватым, если инициатива будет исходить от него. Слишком уж легко сказать: «Она заставила меня сделать это». Моя роль сыграна, теперь его очередь.
Он не мог понять моих скрытых мотивов, но, казалось, что-то почувствовал. Сейчас он стоял на краю, на грани решения, от которого зависела судьба его бессмертной души. Решится или нет? Поддастся похоти и предаст женщину, которой верен? Воспользуется случаем, который может больше не представиться никогда? Или отвергнет меня и уйдет? Сохранит ли он верность?