И Тимоха, неожиданно для братьев, втянулся. Велел Николаю Николаевичу прикинуть выгодность предложений вербовщиков и прочитать контракты на предмет мухлежа. Петруху с Митрохой отправил поговорить с наперсточниками, а если разговоры не подействуют — переломать ноги. Сам двинул к куратору сектора по поводу палаток и нормального обеспечения водой. Заодно договорился насчет двух дополнительных медицинских блоков — пусть и временных, зато сейчас необходимых.
Вечером же, на семейном, так сказать, совете, объяснил братьям, что надо бы дней несколько с народом побыть: от них не убудет, все равно пока непонятно, что дальше, а доброе дело зачтется. Николай Николаевич старшего Бобры поддержал, вот и остались.
И хрен его знает, что будет дальше.
Но ведь так не ответишь. Потому Митроха насупился, помолчал, подбирая слова, и громко произнес:
— Я точно знаю, что навсегда мы на Колыме не останемся. На подачки Мертвого долго не протянешь. У человека должен быть дом.
— Подачки Мертвого позволяют жить!
— Существовать! — резко бросил Петруха. — На жизнь зарабатывают сами!
— У нас нет работы!
— У меня был магазин!
— А я был сантехником!
— Наши дома разрушены!
— Обалдеть, какая новость, твою мать! — перекрыл гомон Митроха. — Если тебе интересно, то мой тоже.
— Но вы можете уехать!
О «золотом» вагоне, стоявшем сейчас в одном из тупичков Шарика, никто из толпы не знал, но все болотники прекрасно понимали, что средства у Бобры есть. И на эти самые средства братья могли совершить комфортное путешествие подальше от Анклава, а не жрать синтетическую дрянь в палаточном лагере.
— Вы можете свалить отсюда в любой момент!
— Тогда почему же мы до сих пор здесь?! — рявкнул Петруха.
И вновь наступила тишина. И вновь тот самый подросток рискнул задать мучивший всех вопрос матерым бандитам:
— Почему вы до сих пор с нами?
И услышал неожиданно спокойное и ожидаемо искреннее:
— Да потому, мать вашу, что мы по жизни с вами…
— И они вас слушают?
— На Болоте других поводырей отродясь не водилось, — хмыкнул Проскурин.
— Вас не устраивает? — окрысился Тимоха.
Получилось, учитывая размеры и гулкий голос старшего Бобры, весьма агрессивно.
— Мой друг просто высказал мнение, — ровно ответил Сабитов. — Имеет право.
Офицеров, прибывших в фильтрационный лагерь с верхних этажей «Пирамидома», было двое: Сабитов и Проскурин. Официально они осуществляли стандартную проверку содержания беженцев, выявляя недочеты в спасательной операции СБА, однако Бобры не вчера родились и поняли, что целью визита были именно они, установившие в своем лагере некое подобие централизованной власти.