Была уже почти половина четвертого утра, а мы все еще занимали те же позиции, что и два часа назад. Бев уже больше не была диджеем; Джинни уже не разглядывала фотографию своей левой груди; Пит и Катрина, проговорившие между собой большую часть ночи, теперь молчали; Гершвин едва не засыпал; а я смотрел на Джинни и думал о том, что сейчас я больше всего на свете хочу снова ее поцеловать.
— Надеюсь, Мэтт, ты не уснешь, как тогда, — сказала Джинни, толкая меня в бок.
— У меня сна ни в одном глазу, — сказал я, толкая ее в ответ.
— Думаю, мы должны снова попробовать просидеть всю ночь до утра, — сказала Джинни.
— Хорошо, — я зевнул, хотя, наверное, предпочел бы, чтобы мне под ногти загнали иголки. — А как насчет всех остальных?
— Определенно, — сказала Бев.
— Обязательно, — вздохнул Пит.
— Да, — простонала Катрина.
— Без сомнения, — пробормотал Гершвин.
Когда я проснулся на следующее утро, распираемый желанием сходить в туалет, меня совсем не удивило, что нам опять не удалось просидеть всю ночь. Я понятия не имел, что мы пытались себе этим доказать. Что мы еще молодые? Что нам не нужен сон? Что мы еще в состоянии болтать про всякую чушь в четыре часа утра? Но что бы то ни было, я подозревал, что наши неудачи доказывали как раз обратное. Последнее, что я помнил, это как мы с Джинни поднимались наверх за одеялами и спальными мешками, чтобы сделать наше бодрствование более «комфортабельным». Само собой, получилось чересчур уж комфортабельно. Все расположились в гостиной Джинни в разной степени отключки. Катрина и Пит завернулись в одно одеяло. Бев свернулась клубком в кресле, в ярко желтом спальном мешке, который остался у Джинни с тех времен, когда она ездила в скаутские лагеря. Гершвин спал на диване, укрывшись своим пальто, а мы с Джинни разлеглись возле дивана на полу, под одеялом из моей спальни.
Я выскользнул из комнаты и поднялся по лестнице в туалет. Возвращаясь в гостиную, я услышал какие-то звуки из кухни, и решил посмотреть, кто там. Это была Катрина.
— Доброе утро, — сказала она бодрым голосом, наливая воду в чайник.
— Доброе утро. Хорошо спала?
— Нет. Ужасно. А ты?
— Тоже ужасно.
— Знаешь что? — прошептала она.
Я тупо посмотрел на нее. Я бы не смог угадать, о чем она, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
— Понятия не имею.
— Это видно по твоему лицу, — сказала она. — Лучше я тебе скажу, но ты мне никогда не поверишь.
Ее последняя фраза разбудила мое любопытство.
— И когда случилось то, о чем ты мне хочешь рассказать?
— Ночью.
— Где?
— Там, — она махнула рукой в сторону гостиной.