И вот теперь послание Эйзенхауэра Сталину. В то время, когда выбор военных целей вполне мог определить будущее послевоенной Европы, Черчилль полагал, что телеграмма Эйзенхауэра советскому диктатору является опасным вмешательством в мировую и политическую стратегию — сферу Рузвельта и премьер-министра. Черчилль считал Берлин исключительно важной политической целью, а теперь казалось, будто Эйзенхауэр не собирается предпринимать массированного наступления, чтобы захватить город.
Около полуночи 29 марта Черчилль позвонил Эйзенхауэру по телефону-щифратору и попросил прояснить его планы. При этом премьер-министр тщательно избегал упоминания о телеграмме Сталину, но подчеркивал политическое значение Берлина и убеждал, что следует позволить Монтгомери продолжать северное наступление.
Черчилль чувствовал, что крайне важно, чтобы союзники захватили столицу, опередив русских. Сейчас, 30 марта, начиная более чем 60-мильную поездку в Чекерс, он со все большим беспокойством размышлял над ответом Эйзенхауэра. «Берлин, — сказал Верховный главнокомандующий, — более не является главной военной целью».
* * *
В Реймсе гнев Дуайта Эйзенхауэра разгорался в соответствии с британским протестами. Его удивила яростная реакция Лондона на сдерживание северного наступления Монтгомери, но гораздо больше поразила буря, разбушевавшаяся из-за его телеграммы Сталину. Он не видел причин для такой бурной полемики, полагая, что его действия и правильны, и необходимы с военной точки зрения, и был оскорблен оспариванием своего решения. В лучшем случае вспыльчивый, теперь он был самым разгневанным из всех союзных лидеров.
Утром 30 марта Эйзенхауэр начал отвечать на послания из Вашингтона и Лондона.
Сначала он послал краткое подтверждение получения ночной телеграммы Маршалла и пообещал ответить детальнее через несколько часов, но пока он лишь заявил, что не изменил своих планов и что обвинение британцев «на деле не имеет никаких оснований… По моему плану порты и все другие цели на северном побережье будут захвачены быстрее и надежнее, чем при том распылении сил, которое навязывает мне полученная вами депеша Уилсона».
Затем, в ответ на просьбу премьер-министра, выраженную в ночном телефонном разговоре, он послал Черчиллю дополнительные детали, проясняющие приказы, отданные им Монтгомери. «В соответствии с намерениями русских», центральное наступление на Лейпциг и Дрезден под командованием Брэдли кажется необходимым, потому что в результате немецкие армии окажутся разрезанными «приблизительно пополам… и будет уничтожена основная часть остатков вражеских войск на Западе».