Инне стало смешно.
— Осип Савельич, что ты несешь?! Каких приезжих?! Сам-то, тоже мне, сибиряк нашелся!
— Я-то, может, и не сибиряк. Я-то, может, из Москвы приехал. А эта сволота откуда поналезла мне неизвестно. Да еще в начальство прет!..
Инна громко выдохнула. Осип выбрался на дорогу и нажал на газ. Юры все не было видно.
— Кто прет в начальство?
— Да этот хрен моржовый, что нас с тобой в кусты загнал! Его машина. Губернатором он будет! Вот кем он будет!.. — и всегда сдержанный и солидный Осип сделал неприличный жест.
Инна посмотрела в сторону.
Итак, Ястребов Александр Петрович. Пролетел мимо, спихнув Осипа вместе с Инной с дороги в сугроб.
Занятно.
Инна голову могла дать на отсечение, что пролетел Александр Петрович как раз на тот самый эфир, куда поспешала она сама.
Очень занятно.
У нее есть пять минут, чтобы приготовиться. Что ж это Юра не сказал ей, с кем именно она должна «дебатировать»! Впрочем, понятно. Столько этих дебатов было передебатировано, столько слов сказано, столько эфиров «отдержано», что и не счесть, а этот, сегодняшний, — самый что ни на есть рядовой, обыкновенный.
Ястребов спихнул ее с дороги, а она, пожалуй, приложит все усилия, чтобы выпихнуть его из эфира. Не то чтобы слава Владимира Вольфовича, сына юриста и никому не известной мамы, не давала покоя Инне Селиверстовой, и вряд ли она позволит себе драть Ястребова за волосы и швыряться стаканами, но есть множество других способов выставить мужчину дураком. Даже если этот мужчина бизнесмен, политик, некоторым образом олигарх, некоторым образом… любовник и всеми остальными образами — противник.
И тут Инна потянулась, как кошка Джина, которая уже придумала, как выцыганить у хозяйки рыбу, выспаться на ее шубе, поваляться на только что выстиранных полотенцах и при этом остаться тем, кем она хотела остаться, — бедной киской.
— Ты чего улыбаешься, Инна Васильевна?
Бдительный Осип, несмотря на весь свой гнев, за Инной все же послеживал.
— Да так, Осип Савельич. Все хорошо.
— Хорошо! Где хорошо-то?! Едва из кустов вылезли! Еще пять сантиметров, трактор пришлось бы вызывать! — И вдруг, без всякого перехода: — Инна Васильевна, а вчера… на Ленина когда были… ты ничего такого не видала?
Инна стиснула кулак и разжала, посмотрела на черную ладонь в перчатке.
Первое жизненное правило гласило — никогда и ничего не бояться, особенно когда точно не знаешь, где опасность.
— А что я должна была видеть, Осип Савельич?
— Да ведь… померла вдова-то.
Инна молчала.
— Ты вчера с ней повидалась? Разговаривала с ней?
«Вольво» плавно причалил к замусоренному и бедному подъезду Белоярского телевидения. Возле обшарпанной двери курили какие-то мужики в шарфах и шапках, но без курток. Едва завидев Иннину машину, один из них щелчком далеко отбросил окурок и потрусил к ней, на ходу поправляя шарф, словно галстук-бабочку.