— Так ты думаешь, он действительно мог это сделать?
— О, нет. Я точно знаю, что это не он.
— Как это?
— Потому что его не было поблизости от Рима, когда это случилось. Когда пришли известия о смерти старика, — о, было много разговоров, и нашлось немало людей, которые подтвердили бы, что Секст не покидал своей главной усадьбы в Америи много дней.
— Но никто не обвиняет сына в том, что удар нанес именно он. Говорят, он нанял убийц.
На это трактирщику ответить было нечего, но мои слова явно не произвели на него впечатления. Он задумчиво наморщил лоб.
— Странно, что ты вспомнил об этом убийстве. Пожалуй, я был первым, кто о нем услышал.
— Ты имеешь в виду, первым в Нарнии?
— Первым вообще. Это случилось в прошлом сентябре. — Вспоминая, он уставился на противоположную стену. — Убийство произошло ночью; да, полагаю, так оно и было. Погода была холодная: сильный ветер, серое небо. Если бы я был суеверным, то, наверно, я рассказал бы тебе, что той ночью мне привиделся зловещий сон или что я проснулся в комнате.
— Нечестивец! — проворчал старик, неодобрительно качая головой. — Совсем пропало уважение к богам.
Трактирщик, казалось, его не слышал, по-прежнему вперяясь в крапчатые глубины глиняной стены.
— Но что-то меня разбудило, потому что на следующее утро я поднялся очень рано. Раньше, чем обычно.
— Всегда был лентяем, — пробормотал старик.
— Трактирщику незачем вставать рано; посетители редко заглядывают сюда до середины утра. Но в то утро я встал еще до света. Может быть, я кое-чем перекусил.
Старик фыркнул и нахмурился:
— Кое-чем перекусил! Вы только послушайте!
— Я умылся и оделся. Я не стал будить жену и спустился по лестнице в эту комнату, а потом вышел на улицу. Было немного прохладно, но безветренно.
За холмами появились первые проблески зари. Ночью небо расчистилось; только одно облачко виднелось на восточном горизонте — красно-желтое снизу, озаренное первым светом. Вверху, на дороге кто-то ехал с юга. Сначала я его услышал: ты ведь знаешь, как быстро распространяется звук в безветренном и прохладном воздухе. Потом я его увидел: он сидел в легкой колеснице, в которую были запряжены две лошади, и мчался так быстро, что я хотел уже зайти в дом, чтобы спрятаться. Вместо этого я остался на месте, и, приблизившись ко мне, он сбавил скорость и остановился. Он снял с головы кожаную шапку, и тогда я увидел, что это Маллий Главкия.
— Твой друг?
Хозяин поморщился.
— Чей угодно, только не мой. Раньше он был рабом, и уже тогда отличался дерзостью и заносчивостью. Говорят, рабы подражают своим господам, и это как нельзя более верно в случае с Маллием Главкией.