— Понимаю, — вяло сказал Цицерон. — И где же ваш хозяин?
— Он ожидает в доме. Я убедил твоего привратника, что не стоит держать Луция Суллу на пороге, даже если хозяин не может поприветствовать его лично. За мной, пожалуйста, — раб шагнул назад и дал нам знак следовать за ним. — Мой хозяин ждет уже долго. Он очень занятой человек. Своих факельщиков и телохранителей можешь оставить здесь, — добавил он строго.
Шедший рядом со мной Цицерон дышал глубоко и ровно, словно человек, готовящийся нырнуть в ледяную воду. Мне чудилось, что в ночной тиши я слышу, как бьется его сердце, пока я не сообразил, что это мое. Тирон по-прежнему крепко держал хозяина за тогу. Он закусил губу.
— Ты ведь не думаешь, хозяин… он не осмелится, не в твоем доме…
Цицерон заставил его замолчать, поднеся указательный палец к губам. Он шагнул вперед, взмахом руки приказав телохранителям остаться на месте. Мы с Тироном проследовали за ним.
Пока мы шли к парадному входу, люди из свиты диктатора продолжали заниматься своими делами, бросая на нас лишь быстрые, угрюмые взгляды, как будто мы были виноваты в их усталости. Тирон вышел вперед, чтобы открыть дверь. Он вперил свой взор внутрь, словно ожидал обнаружить там чащу обнаженных кинжалов.
Но в вестибюле не было никого, кроме старого Тирона, который, волоча ноги, бросился в панике к Цицерону:
— Хозяин…
Цицерон успокоил старика, кивнув и тронув его за плечо, и прошел дальше.
Я ожидал встретить в доме множество свиты — основную часть телохранителей, писцов, льстецов и подхалимов. Но в доме не было никого, кроме обычной прислуги, которая жалась по стенам и старалась не попадаться на глаза.
В кабинете ярко горела лампа; Сулла сидел в одиночестве с развернутым свитком на коленях; рядом с ним на столе стояла полупустая миска с пшеничной запеканкой. Он оторвался от чтения, когда мы вошли, и поднял одну бровь. Он не проявлял признаков нетерпения, не выглядел пораженным, но только немного усталым.
— Ты отличаешься изрядной ученостью и недурным вкусом, Марк Туллий Цицерон. В этой комнате я нашел массу скучных, сухих трудов по грамматике и риторике, но меня порадовала твоя превосходная подборка пьес, особенно греческих. И хотя ты, по всей видимости, нарочно собираешь худших из латинских поэтов, это можно простить за твою разборчивость при выборе этого отменного списка Еврипида — из лавки Эпикла в Афинах, насколько я понимаю. В молодости я частенько подумывал о том, чтобы стать актером. Я всегда думал, что из меня вышел бы очень трогательный Пенфей. Или ты думаешь, что еще лучше удался бы мне Дионис? Ты хорошо знаешь «Вакханок»?